Третий всадник

Цепочка прослеживалась четко. В том флигельке, где мы при перестрелке хлопнули подельника Головченко, был оборудован отличный тайник. А сам флигелек принадлежал сельхозуправлению облисполкома, которое курировал сельхозотдел обкома. И этот пансионат благородных и больных девиц тоже принадлежал сельхозуправлению. То есть фактически находился в ведении беглого партийного деятеля. И без него никакие работы начаться не могли. Вот, судя по всему, и решил он, что это надежные места, где можно обустроить не менее надежные тайники.

В общем, я был уверен, что в этом пансионате его захоронка. Притом там спрятаны вещички, которыми Головченко пользуется постоянно, для чего и ныряет туда. Значит, придет снова. А отсюда что следует? Опять засада. Как в моих любимых «Двенадцати стульях», если переиначить: «Чекист ждал в засаде зайца. Чекист зайца подстрелил».

Подстрелить не проблема. Сперва надо выследить. Чем мы с Горцем и занялись. Для чего подготовили нехитрую, но крепкую легенду.

Получалось, что в селе, кроме детишек-людоедов, сданных в детдом, и самих застреленных при «попытке к бегству» людоедов, нас никто не видел. Поэтому я вполне мог объявиться там как прораб строительных работ. А Горец – как мой подмастерье. Даже взяли в строительном управлении какое-то барахло типа штативов, нивелиров и прочей ерунды, призванной придать нам вид строительно-инженерной интеллигенции.

Перед этим мы тщательно проинструктировали и запугали до икоты председателя колхоза «Красная Заря».

– Если хоть кому проговоришься – сразу партбилет на стол. А то и того хуже. Понял?

– Да не маленький, – даже обиделся он. – Всю Гражданскую войну прошел.

После этого мы с Горцем и председателем колхоза отправились в Валеевку, тоже к председателю, но на сей раз сельсовета.

– Вот, привел тебе товарищей с самого Нижнепольска, – торжественно представил нас главный колхозник, когда мы заявились в сельсоветскую избу.

– И с чего такая честь? – подозрительно и, как принято, с ожиданием подвоха осведомился главный селянин – скрюченный худой, долговязый мужичок с недоверчивым взором.

– На месте пансионата для девиц будут у тебя новый санаторий строить.

– Что? – вылупился на нас изумленный сельсоветчик.

– Места здесь целебные. Озера, – горя улыбкой, как лампочка Ильича электрическим светом, изрек я. – Трудовой народ лечиться будет.

– Люди мрут с голода! Какой санаторий?! – в сердцах воскликнул сельсоветчик.

– Продовольственные трудности не вечны. Голод пройдет, а больные люди останутся. Трудящихся лечить будем. И твоих колхозников тоже. Потому что власть у нас для людей.

Сельсоветчик взирал на нас как на марсиан из треножника из книги Герберта Уэллса «Война миров».

– Так что будем проводить оценочные работы, – продолжил я жизнерадостно. – А через недельку строительную технику пригоним, начнем частичный ремонт, а частью и снос корпусов.

– Ну если так, – забормотал сельсоветчик. – Помощь окажем, конечно. Только у нас народ на работах. Ослаб. А так, конечно…

– Сами справимся, – успокоил я. – Только до колхозников доведите, чтобы не волновались по нашему поводу.

Председатель колхоза самолично заселил нас в указанный нами же дом. Тот пустовал, его хозяева-единоличники с самого начала голода успели сбежать из села и где сейчас – неизвестно. Конечно, лучше всего обзор был из людоедской избушки, но заставить себя жить там я не мог. Тошнота к горлу подкатывала, когда вспоминал скелеты, наваристый суп…

Так началась наша сельская жизнь. Потекли монотонно, день за днем, рабочие будни. Расчет наш был на то, что у Головченко имеется какая-то связь с селянами, иначе у него бы не получилось существовать так комфортабельно поблизости. Он непременно узнает о готовящемся сносе пансионата и о риске потерять тайник. Значит, за своими пожитками заявится непременно. Притом не при свете дня – побоится, что крестьяне его опознают и порвут на клочки, как Тузик грелку. Значит, придет под покровом ночи. И тут главное – его не проворонить.

И как организовать засаду и наблюдение? Задача была нетривиальная. Само здание пансионата было длинным, двухэтажным, насчитывало множество небольших комнат, а также классов и просторный зал. Конечно, можно было бы попытаться отыскать там тайник своими силами. Но это заняло бы уйму времени. И спугнули бы беглеца, а он нам нужен куда больше, чем его сокровища.

Вокруг здания тянулся глухой, почти двухметровый каменный забор, за которым дворянских девушек прятали от жадных и похотливых мужских глаз. Он был сделан настолько прочно, что его не смогли разобрать селяне за все время. Единственным проходом на территорию являлся широкий проем, где от перекрывавших его когда-то ворот сегодня остались лишь воспоминания. Через него и заявится гость. Не будет же он сигать через забор в темноте, рискуя переломать ноги. Да и возраст уже не подходящий для гимнастических упражнений.

Можно было бы, конечно, обустроиться и на территории пансионата. Но здание большое, гоняться там на ощупь за фигурантом – дело опасное и неблагодарное. Нет, его нужно принять в наши заботливые объятия именно у ворот.