Третий всадник

– Рассчитываю с ним как раз завтра плотно поработать… Если опять в район не пошлете – узнавать, кто в борону гайку кинул, – хмыкнул я.

– Ну так давай, товарищ Большаков, работай. А о боронах Якин позаботится. У него с крестьянством и вредителями старые счеты. Зашлю его завтра в Зобинское.

Я усмехнулся. Вася Говорун договорился все же. Отсылают его в самый дальний и неспокойный район…

Ночь спал я плохо и чутко. Не шли из головы перемены, которые на нас рухнули. И все просчитывал, как лучше использовать Ведерникова в розыске Головченко. Надеюсь, в одиночной камере его посетили какие-нибудь ценные мысли. Да и у меня появилось несколько плодотворных идей. В общем, им я решил заняться с утра пораньше.

Утром я отправился в изолятор номер три. Прошел в спецчасть, потребовал:

– Мне следственно-заключенного Ведерникова в комнату для допросов. Он за мной числится.

За стойкой сидел мелкий такой, в неладно и мешковато сидящей форме делопроизводитель. Он был уже в возрасте, с едва покрытой седыми волосами лысиной. Может, еще при царе-батюшке здесь сидел и выдавал карточки. Покопавшись в картотечных шкафах, он вытащил карточку с данными на заключенного и со списком лиц, которые имеют к нему доступ. Равнодушным канцелярским голосом сообщил:

– Так нет его.

– Что? – изумился я. – А где он?

– Вот. Есть отметка. Увезли!

– Кто?!

– Как кто? – равнодушно пожал плечами делопроизводитель. – Конвой…

Глава 25

Как-то однообразно получается. Я заявляюсь в места тюремной изоляции, чтобы переговорить с важным свидетелем. А мне исправно отвечают, что его уже нет.

Да, будет смешно, если и этого грохнули. Хотя что мне сказали – конвой?

Я с накатывающей злостью посмотрел на делопроизводителя и прикрикнул:

– Когда? Какой конвой?!

– Ох, эти сведения с разрешения руководителей. Я человек маленький. – Делопроизводитель отложил карточку и уставился стеклянным делопроизводительским взором на меня.

Я достаточно хорошо знал такую категорию полезных, но непробиваемых чинуш, на которых бесполезно давить и с которыми невозможно договариваться. Для них существуют лишь писаные правила и бумажки. И пусть злость во мне уже готова была перевалить через край, но выплескивать ее, драгоценную, на этого человека было бы совсем по-мальчишески и нерачительно. Она мне пригодится для беседы с его начальством.

И я направился к начальнику тюрьмы. Мне дали в сопровождение бойца охраны, с которым мы преодолели длинные, перекрытые решетчатыми дверьми, пропахшие карболкой тюремные коридоры и оказались в просторной приемной. Там устроился бравый молодец в форме с тремя треугольниками в петлицах. Он не ерепенился, не показывал гонор, чем обычно страдают адъютанты, а сразу же доложил начальнику, чей покой оборонял, о прибытии уполномоченного ОГПУ. И я прошел в начальственный кабинет.

Помещение было просторное, мебель старинная, еще царская. На стене с обоями висели картины маслом с окрестными пейзажами, а одна даже с изображением этой тюрьмы. Кругломордый, лет тридцати пяти, статный начальник с прямой спиной сидел за широким канцелярским столом и отведывал чайку. Притом стакан у него был в подстаканнике с двуглавым орлом и аббревиатурой царского тюремного ведомства. Во устроился!

– Уполномоченный Большаков, – отчеканил я. – Спецгруппа ОГПУ СССР.

Он снисходительно кивнул, с некоторой иронией произнес:

– Ну и какие вопросы к нам у ОГПУ СССР?

А ведь совсем непуганый. Ничего, мы это поправим.

– Кто забрал следственно-заключенного Ведерникова?

– Ведерникова, – задумался начальник. – Даже не припомню. У меня людей постоянно то забирают, то привозят.

– Документы на него сюда! – прикрикнул я.

– Молодой человек, – снисходительно, но строго, хорошо поставленным голосом прожурчал начальник. – А вам не кажется, что ваш тон…

Но я уже приблизился к столу, навис всей своей объемной тушей над тюремным хозяином и прошипел:

– Ты контрреволюционера отпустил по идейным соображениям или по дури? Я тебя сейчас на «тройку» отправлю, им объяснишь! Или на месте шлепну за саботаж!

На месте шлепну – это я погорячился. При проходе на территорию подобных учреждений оружие отбирают, и мой наган лежал сейчас в шкафчике дежурного, взамен мне выдали кусок картона с надписью и указанием номера.

– Да не кипятитесь, – побледнел начальник тюрьмы. Понял наконец, что перед ним заезжий чекист с полномочиями, а не местный, с которыми они вась-вась и которого через его начальство всегда на место можно поставить. Тут же неизвестная величина, а неизвестность всегда пугает.

Он дернул за шнурок звонка – цивилизация в виде электрических звонков пока сюда не добралась. Тут же появился адъютант.

– Документы на следственно-заключенного Ведерникова! Быстро! – на этот раз орал начальник тюрьмы, да так мощно и экспрессивно, что я аж весь обзавидовался. – Ну и бардак!

Папочку с документами принесли быстро. Начальник тюрьмы открыл ее, с видимым напряжением просмотрел содержимое и тут же просиял:

– Ну вот, все по закону. Постановление прокурора.