Третий всадник

Но и тут приходит активист, партиец и сотрудник ОГПУ. Берет за ушко и говорит: «Выходи-ка, враг, на свет божий…» Только порой этому самому сотруднику ОГПУ хочется упасть и больше не подниматься. Потому что это тяжело и страшно – тянуть такой воз.

Но мы тянули. Выезды. Задержания. Опять выезды. Бесконечные русские дороги, новые села и деревни. Исхудавшие, а то и опухшие от недоедания лица крестьян. Глаза, смотрящие с надеждой, что власть приехала и все поправит, или с лютой ненавистью и желанием эту власть растерзать.

Два дня мы с Горцем провели в Выготском районе. Там убили сторожа колхозной кладовой, вымели часть зерна. Быстро выяснилось, что убил киномеханик из того же села с целью ограбления. К нашему приезду он уже скрылся, прихватив с собой киноаппарат.

В то же время на территории МТС сгорело два комбайна. Мы быстро выяснили, что местные работяги пустили на территорию переночевать какого-то мужичка, пожалели, поскольку непогода была и ливень. А он поджег комбайны и подался в бега. И народ, и милиция ловили. Поймали гада. Оказался кулак, бежавший от переселения. Когда я его допрашивал, он все метал глазами молнии, как Зевс-громовержец, а потом расчувствовался:

– Попросился на постой. Поговорил с рабочими. Вспомнил свою прошлую жизнь, как сыто жил раньше, а теперь скитаюсь в поисках куска хлеба. И ведь ваша власть в этом виновата. И эти самые комбайны. Накатило на меня. Я и поджег бочки с бензином. И комбайны…

А дело «осьминогов» встало намертво, поскольку требовало больших усилий и каких-то новых идей. И времени. А времени у нас и не было.

11 мая всю группу вернул на место Русаков, сорвав с текущих дел. Присутствие на собрании обязательно. Причина была простая – политинформация.

Нет, конечно, мы привыкли, что политинформации и партучеба порой важнее, чем оперативные мероприятия. Но такого самодурства у Русакова ранее замечено не было. Значит, действительно он должен был сообщить нечто важное.

Собрал он нас в «бальном зале».

– Занимайте места, товарищи, – пригласил жестом.

Мы расселись на стульях в три ряда. А он стоял перед нами, сжав в руках несколько листочков. Вид у него был сосредоточенный и какой-то серьезный. Сердце екнуло при взгляде на него. И как бы холодом подуло – обычно так веют ветры перемен. Были все поводы напрячься. Сейчас мы можем услышать что угодно, что повернет нашу жизнь на сто восемьдесят градусов, как уже бывало не раз.

То, что политинформация касалась жизни всей страны, стало понятно с первых слов.

– Итак, товарищи, прошло заседание Политбюро, имеющее поворотное значение для всего СССР, и особенно для нас. Для нас лично.

– ОГПУ закрыли? – со смешком подал голос вечно ерничающий Вася Говорун.

– ОГПУ осталось. А вот закрыть кое-кого за длинный язык никогда не поздно. – Русаков наградил клоуна таким взглядом, что тот заткнулся. На время. Ибо нет способа, кроме пули в сердце, заткнуть его навсегда.

Русаков развернул листки и начал:

– Итак, кто не в курсе, 28 апреля вышло Постановление ЦК и ЦКК ВКП(б) о проведении партийных чисток. Причины, думаю, всем присутствующим понятны лучше, чем большинству нашего населения.

– Избавляемся от нэпманских выкормышей, – брякнул Вася Говорун.

Русаков задумался, потом кивнул:

– Есть и такое. НЭП сильно разложил и соваппарат, и партийные ряды. Многие герои стали куркулями, а куркули принялись записываться в герои.

– Правильно! – послышались одобрительные голоса.