Трактаты. Проповеди

Некий учитель говорит: все вещи, из которых происходит истечение, не охватываются нижними (под ними лежащими) вещами[686]. Бог истекает во все творения и все-таки остается ими неприкасаем. Он в них не имеет нужды. Бог сообщает природе возможность действовать; и (ее) первое дело — сердце. Вот почему иные учителя полагали, что душа целиком находится в сердце и истекает, давая жизнь, в прочие члены. Но это не так. Душа пребывает полностью в каждом отдельном члене. Хотя, конечно, и верно: ее первое дело осуществляется в сердце[687]. Сердце расположено в середине, оно хочет быть отовсюду защищено — как и небо не знает чужого влияния и охватывания чем-либо еще. Это содержит все вещи в себе и касается всяких вещей, будучи само неприкасаемо. Даже огонь, как бы высоко ни находился в своей верхней области, не касается все-таки неба.

В осиянии он был брошен на землю и ему были открыты глаза, так что он созерцал отверстыми глазами все вещи как ничто. И когда он созерцал все вещи как ничто, увидел он Бога. Посмотрите-ка! Душа произносит в «Книге любви» сие слово: «На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, и не находила его»[688]. Она искала его на ложе, сие означает: кто медлит и задерживается на чем-либо, что ниже Бога, того ложе слишком узко. Все, что Бог может создать, то слишком узко. Она говорит: «Я искала его всю ночь напролет». Не бывает ночи, которая не имела бы света, однако он остается сокрытым. Солнце ночью сияет, но остается сокрытым. Днем же сияет оно, затмевая прочие светы. Так же действует и Божественный свет: он затмевает все светы. То, что мы ищем в творениях, это все — ночь. Так я полагаю: все, что мы ищем в каком-то творении, все это — темень и ночь. Даже свет самого верховного ангела, как бы высок он ни был, не коснется души. Все, чем не является первый свет, все это — тьма и ночь. Поэтому она (душа) Бога не обретает. «И тогда я восстала и искала вокруг и бежала вблизи и вдали. Встретили меня стражи, то были ангелы, и я спросила у них: «Не видели ли они того, которого любит душа моя»», и они молчали, может быть, они его не могли назвать. «Но едва я отошла от них, как нашла того, кого я искала»[689]... О малом и незначительном, что ей мешало, так что она не находила его, об этом я уже много раз говорил: кому все преходящие вещи не малы и не представляются как бы ничем, тот не найдет Бога. Потому-то она и сказала: «Но едва я отошла от них, как нашла того, кого я искала». Когда Бог запечатлевается и втекает в душу, ты воспринимаешь Его как некий свет или некое бытие или некое благо, и если ты составишь о Нем мнение, то это уже будет не Бог. Взгляните, через оную «малость» следует переступить и надо отдалить все приложения и познавать Бога Единым. Вот отчего она говорит: «Но едва я отошла от них, как нашла того, кого любит душа моя».

Мы очень часто говорим: «кого ищет душа моя». Но почему она говорит: «кого любит душа моя»? Ведь Он весьма высоко над душой, и потому она не именовала того, кого полюбила. Есть четыре причины, почему она не называла его. Первая причина заключается в том, что Бог безымянен. Если бы она придала Ему имя, то это было бы опосредовано мыслью. Но Бог выше всяких имен, никто не может зайти столь далеко, чтобы поведать о Боге. (Причина) другая, почему она не дала Ему имени, вот какова: когда душа в любви полностью вливается в Бога, то она не знает ни о чем ином, кроме любви. Ей кажется, что все люди познают Его так же, как и она; ее удивляет, что кто-то знает помимо Бога нечто другое. Вот третья (причина): у нее нет столько времени, чтобы Его называть. Она не способна на столь долгое время отойти от любви; она не может позволить себе иного имени, кроме «Любовь». Четвертая: может быть, она полагала, что у Него нет другого имени, кроме «Любовь», в «Любви» она изрекает все имена. Поэтому она говорит: «И тогда я восстала и ходила вблизи и вдали. И едва я отошла, как нашла того, кого я искала».