Том 6

Совесть — внутренний судья, который помогает отличить добро от зла, черное от белого и выражает отношение к реальности. Все великие утопии, философии, искусство, все содеянное ради человека было рождено совестью, которая, однако, стала химерой в «третьем рейхе», уничтожившем 56 миллионов людей в Европе и Азии.

Человеческая боль и человеческие страдания сороковых годов нашего столетия остались в конце концов невыученными уроками истории. Трагический урок продолжается, приобретая иные формы, подверженные новой моде военного насилия последних десятилетий — убивать руками других. Да, после окончания второй мировой войны, в течение 35 лет так называемого мирного времени на земле уже произошло более ста крупных локальных войн, и потери исчисляются миллионами.

Кроме того, в состоянии перманентной битвы с природой человек насилует, отравляет, обезвоживает землю, одерживает в жадности и безумии потребления роковые победы. И все-таки в этом сражении он не будет победителем. Идея цивилизации стала идеей ложной, лишенной разумности: шуршание денег и мелодичный звон золота подменили нравственность, стыд, мужество, веру, любовь. Американский образ цивилизации распространяется по земле подобно эпидемии гриппа. Началась эра разрушения духовных ценностей, место которых занимают предметы и вещи.

Две угрозы висят над человечеством: война оружием — казнь свободы и культуры, и война экологическая — медленное самоубийство. В некоторых странах не угасает кровавая вражда — своего рода необъявленная гражданская война: палачи и жертвы, террористы и «черные куртки», националисты и «красные бригады».

Человек виноват во многих собственных бедах, ибо разрешает злым силам командовать собой. Но если утверждать, что по своей природе люди добровольно принимают на себя роль жертв или убийц, то это значит, что исправить в этой жизни ничего невозможно и люди недостойны уважения, а великое самосожжение героев, философов и писателей ради торжества человека — бессмысленно.

Можем ли мы согласиться, что все действенные идеи похищены нашими врагами, изверившимися в человеке, и использованы против нас?

Оптимизм и трагизм художника — это лицевая и оборотная стороны медали, диалектическое единство, в котором одно не исключает другого.

Зло социально в своей первооснове, а не самой Вселенной так устроено. Зло реализует насилие как власть.

Говорят: когда гремят пушки, музы молчат. Не думаю, что эта мудрость соответствует моменту современной истории. Писатель — посредник во всемирном общении людей. Когда гремят пушки, тишина — это звук смерти, а наше молчание — согласие с войной.

Очевидно, одно из главных действий доброй воли — преодолеть политическую пассивность, инертность мирового обывателя, который с одинаковым равнодушием и страхом исповедует спасительный, но в конце концов преступный принцип «А мне-то какое дело?». Он, обыватель, способен увидеть и понять хорошее, но пока еще

пе способен совершить поступок, сделать последний шаг в сторону от равнобедренной морали середины.

И хотя кто-то в отчаянии сказал, что на каждого Толстого приходится сто Наполеонов, а на каждого Менделеева — тысяча Эйхманов, мы не должны терять надежды. Мы не должны с плачем взывать к глухой аудитории и, не услышав эха, уходить в самих себя в поисках успокоительного убежища.

И остаются первородные проблемы: жизнь и смерть. Литература — содружество мирового чувства и мирового разума.

Ключи от надежды и доверия еще окончательно не потеряны сегодня, но могут быть потеряны завтра. Сознание людей надо завоевывать, иначе разрушительные силы алчных и беспощадных властолюбцев сотрут грань между добром и злом и наступит последний день человечества. Понять это — значит уже действовать.

И если даже мы согласимся, что безумный мир 60-х годов превратился в жестокий мир 70-х годов с его омертвением добра, то все равно девиз писателей остается прежним: «Не только оружием!»

1980

Земное притяжение

Если бы мир воспринимался художником, наделенным холодным, рациональным рассудком, то даже потери невозвратимые (утрата среди людей чувства любви, мужества, нравственности) переживались бы им со спокойной неизбежностью, сопутствующей уродствам машинно-стеклянно-бетонной цивилизации, где асфальт, пластик, двуокись серы заменяют или почти заменили прекрасную естественность земли, воды, воздуха, предметов обихода.

Наверное, истинный художник тот, для которого упасть на землю — значит возродиться, а подняться над ней в гордыне завоевателя — значит пасть и предать ее, все заменив ложными ценностями.

Кто же величайший талант современности? Я вижу этого художника в едином, извечном и действенном, он — частица своего народа, познающая народ, то есть общественное и индивидуальное, национальное и общечеловеческое, социально-этическое и первородное, то есть правду, добро, справедливость, которые от века находятся в состоянии непрекращающейся борьбы с равнодушием, алчностью, эгоцентризмом и жестокостью.