Том 6

— Конечно, однозначно счастливой жизнь у Шолохова быть не могла — ведь и у него бывали извне принесенные страсти — злобные, недружелюбные, нацеленные на то, чтобы всеми средствами принизить и разрушить его талант. Шолохов немало прожил нелегких дней, одолевая корысть человеческую и зависть хрупких талантов, в свое время занимавших, однако, высокие литературные посты. Не думаю, чтобы это всегда обогащало его художнический и человеческий опыт; чаще всего, по-видимому, бесцельно уходили силы, так необходимые литературе.

— Мы уже говорили о Толстом, но я хотел бы еще раз вернуться к нему, и вот в связи с чем. Толстой до конца дней своих, особенно в старости, был непримирим к любому проявлению зла и тем был немало неудобен своему домашнему, светскому и литературному окружению, неудобен правдой, к которой он неотступно стремился. В чем наиболее ярко проявляется эта традиция сегодня?

— Пример Толстого остается достойным и непревзойденным. Он был поразительно чуток к добру и зорко умел разглядеть зло. Старость обостряла его чутье, и мудрость его выросла до безграничности. Он был стойкий человеколюб и показал себя бесстрашным даже перед суровым отлучением от церкви, этой «человеколюбивой» инстанции. Размышляя о жизни Толстого, невольно обращаешься к дням нашим… Трудно бывает даже самому талантливому оставаться со временем наравне: нет-нет да и случаются досадные, ничем не оправданные смещения реалистических понятий и представлений.

Земные чувства

— Все значительное в русской литературе, как правило, связано с деревней, природой, землей. Отсюда непередаваемая образность языка Шолохова, глубина характеров. Не обмелеет ли эта река духовного богатства с наметившимся постепенным сужением устойчивых связей с землей?..

— Дыхание земли и дыхание культуры едины. Одно без другого не существует. Во всяком случае, не должно существовать. Только материальный практицизм принижает искусство. И чем больше литератор отрывается от земли, чем меньше он овеян земными ветрами, тем заметнее будут скудеть колодцы его духа. На замену придет асфальтовая ограниченность, утилитарность… и в конце концов душевное обмеление. Общение с землей «заряжает» художника и обогащает его. Творчество Шолохова классический тому пример. Шедевры рождаются в соединении: чувство — земля, природа; философия — дерзкий интеллект, мысль.

— Практически всю жизнь Шолохов прожил в станице, в то время как многие его собратья по перу, даже и Пишущие о деревне, стремились закрепиться в городе. Как вы к этому относитесь?

— Шолохов живет естественной жизнью человека, не растрачивая себя на бесполезную художнику городскую суету. У него обостренное чувство самосохранения. Ему достаточно книг, ему необходима природа и естественное постоянное сцепление с народом.

— У нас же часто бывает так, что пишущие о деревне и живущие в городе чаще подстраиваются под народную жизнь, а не выражают ее.

— У пишущих о деревне мне не хватает прежде всего дыхания земли, соединенного с напряженным дыханием мысли, добытой широкими знаниями. Ведь когда-то иные критики относили Шолохова к областным писателям, сознательно стараясь принизить и унизить художественные достоинства «Тихого Дона». Но время, суровейший судья, выбрало именно этот роман и вывело его на недосягаемую орбиту для сотен известных книг, о которых тогда же писалось, что они почти гениальны. Время воздало должное и умертвило все, что не имело высокого художнического постижения человека и его философии, а стало быть, и не могло иметь долгой жизни.

— Шолохова отличает и манера письма, лаконичность и безукоризненность стиля, идущая от предшественников — классиков русской литературы. Вы сказали, что подражать Шолохову нельзя, это верно. Но сам шолоховский дух в современной литературе, искусстве живет, питает могучую крону…