Том 6

— В том и есть для него смысл выбора, теперь уже проявившийся до конца.

— Да, именно до конца, через все страдания и муки, через все семь кругов ада… Написано это Михаилом Александровичем Шолоховым сверх меры великолепно.

Его привилегия

— В своем слове при вручении Нобелевской премии Шолохов сказал, что он был и остается верным приверженцем социалистического реализма, несущего «в себе идею обновления жизни, переделки ее на благо человеку». Эту формулу многие западные писатели и литературоведы подвергали жесточайшей критике, выдвигая взамен разного рода модные литературные новшества. Какова ваша точка зрения на это?

— Ни сюрреализм, ни экзистенциализм, ни дадаизм, ни поп-арт, ни структурализм и никакое другое моднейшее течение не смогли выдержать серьезного испытания перед огнем времени, и ни одно из них не смогло столь глубоко, осмысленно и одухотворенно создать вторую реальность — жизнь, обновленную искусством и литературой. Лишь «традиционный жанр» — реализм, жанр Гомера, Шекспира, Толстого, Достоевского, Диккенса, Стейнбека, Бунина, Шолохова, Леонова — по-прежнему остается в силе и способен являть художественное прозрение современных талантливых писателей. Пока выше реализма за долгую историю человеческого духа ничего не родилось. Как дети являются на белый свет тем же извечно заведенным порядком, множа жизнь человеческого рода, так и реализм традиционно и каждый раз по-новому освежает, очищает, омолаживает, возвышает жизнь… Лишь творческая импотенция художника побуждает его вместо красок жизни искать смещенные литературные и изобразительные формулы, которые якобы призваны выразить его особое знание тайн подсознательной стихии… Однако как быстро ветшают увлечения. Вспомним моду на «новый» французский роман… А жизнь рано или поздно возвращается к гениям реализма, которые настоянными на солях земли глубинными водами утоляют жажду, и будто пустыня остается за плечами…

— Юрий Васильевич, вы как-то говорили, что мысль и чувство для открытий самые трудные в области человеческого духа. Если назвать первооткрывателей в литературе, то их буквально единицы. Можно ли отнести «Тихий Дон» к числу этих подлинных открытий?

— По моему глубокому убеждению, «Тихий Дон» — крупнейшая открытая звезда, надолго взошедшая на небосклоне мировой культуры.

— Что вам дает основание считать именно так?

— Прародительница открытия — идея. Что хочет сказать писатель и что хочет сказать само время через писателя? Где они соприкасаются в солдатском товариществе? Шолохов точно угадывает эти точки столкновения человеческих характеров во времени. Великая литература не терпит конформизма. Самоисчерпание характера, как это случилось с Мелеховым, и есть открытие: «…вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына… Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром». Писатель сказал все — пятой книги «Тихого Дона» быть не может.

— Есть еще одна особенность у Шолохова. Достоевский и Толстой в изображении всегда шли от мысли к чувству. Шолохов же, следуя в своем творчестве народной традиции — сказке, былине, притче, песне, идет от чувства к мысли.

— Да, его Мелехов ощущает, чувствует, испытывает, переживает и лишь потом понимает, сознает и осознает. Чувства способствуют рождению мысли, а мысль открывает и рождает новые чувства. Так Шолохов создает атмосферу поступков и нравственную философию отношения к жизни. Этот метод его позволил бытописание увидеть стороной духовной, что далеко не каждому удается. И хотя подражателей у Шолохова было предостаточно, никто не сумел быт народа поднять до духовного осмысления. Это так и осталось его, шолоховской, привилегией.

— Нам, современникам гениального художника, хотелось бы от него большего в постижении мира, столь сложного и противоречивого… И, естественно, сколь бы великим ни было его творческое наследие, мы жаждем новых открытий…

— Не надо насиловать природу, потому что она может только то, что может. Шолохов открыл самую трудную, подвластную только исполинам— Толстому, Данте, Шекспиру, Пушкину, первую и гениальную страницу новой литературы, рожденной Октябрем 1917 года. Он ввел в мир новых людей нового времени — Подтелкова, Штокмана, Кошевого, Давыдова, Нагульнова, Лопахина, Соколова. За ними будущее, и с ними писатель, который хотел увидеть и создать их, в одухотворенном реализме расплавив их бытие. Он сделал свою работу — огромную, редко кому на долю выпадавшую. И жаль, что мы забываем об этом в непомерных своих желаниях, чем, наверное, немало причиняем боли и самому художнику.

— На долю всех великих выпадали великие страдания, судьба не обошла и Шолохова. К тому же немыслимо было бы написать трагическую четвертую книгу «Тихого Дона», не имея рубцов на сердце…