Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

Ну что же, Мир, ты мне не лгал,
О нет, не лгал!
Ты честно все, что обещал
Исполнил в свой черед.
Хоть я с младенческих годов,
Бродя средь пастбищ и садов,
Уже был, в сущности, готов
К тому, что жизнь — не мед.

Еще тогда ты мне твердил,
Не раз твердил,
И, мнилось, глас твой нисходил
С вершин холмов немых:
«Среди людей я часто знал
Тех, кто от жизни много ждал,
Но знал таких, кто презирал
Ее и в смертный миг.

Не жди ж чрезмерного, мой друг,
Мой юный друг!
Жизнь — лишь унылых будней круг»,
Таков был твой завет.
Что ж, это честный был урок,
Которым я не пренебрег.
Иначе б вынести не смог
Я бремя стольких лет.

Перевод М. Фрейдкина

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Шлеп — шлеп — шлеп — на мельнице пенит воду колесо,
И женщина на мостике, и перила узки,
И мельник у дверей, и у запруды — утки.
Так много лет с тех пор прошло, а здесь как прежде все.
Да здесь и впрямь все то ж: и дом, и старый сад,
И этот тихий пруд, и утки, и утята,
И женщина стоит на мостике дощатом,
И мельник, что мукой обсыпан с головы до пят.
Но только этот мельник — не тот, что был тогда,
И сад уже не тот, и брызги, что мелькают
Над мокрым колесом, — не те, и мне другая
На робкие мольбы здесь отвечала «да!».

Перевод М. Фрейдкина

ВСЕ БЛИЖЕ ОЩУЩЕНИЕ ПРЕДЕЛА

Все ближе ощущение предела
Того, чего у мирозданья нет:
Добра, что злу давало бы ответ,
И разума — чтоб нам поправить дело.
Весь век свой птаха в клетке просидела,
А вот поет, забыв причину бед
Решетку, заслоняющую свет…

Мы рады крохам своего удела.
Но раз встают на тяжбу племена,
Конем, стопой топча края соседа,
И в гнойных швах лежат поля, пусты
Зло повторится. В том не их вина,
Но темной силы, их влекующей к бедам.
Да. Все отчетливей предел мечты.

Перевод Г. Русакова

ЖЕЛАНИЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОСТИ

Если б только мог я стать,
Скажем, рамкой из гостиной
Или лугом расцветать,
На стене висеть картиной!..
Я бы жил с довольной миной.
Я б от хворей был спасен,
Судный глас меня бы минул,
Позабыл кошмары сон.
Вот уж был бы я беспечен!
Не давил бы крест на плечи.

Перевод Г. Русакова

ЕЕ ЛИЦО

Жил смех ее как бы отдельно от лица.
Казалось, что она
Тревогой тайною всегда удручена,
Мне непонятной до конца.
Еловым шишкам уподоблю кудри эти
Или снопам, так стянутым умело,
Что не распустишь ни за что на свете…
Могли немного полными казаться
Кому-то эти губы. Но, признаться,
Я так не думал — если в летний день
Она бродила по лесу, то тень
От губки нижней нежно зеленела…
Увы, я мало знал ее
И вскоре потерял ее…
Но будь иначе, я б не помнил ту
Улыбку странную, и эту грусть былую.
Ведь, словно в засуху, увянут поцелуи,
Едва любовь утратит слепоту.

Перевод М. Фрейдкина

МЫСЛЬ ПОЭТА