Том 2

— Натти! Кожаный Чулок! — позвала она, оборачи¬ ваясь то в одну, то в другую сторону. Но ответа не последовало — лишь эхо ее собственного чистого голоса отчетливо прозвенело в пересохшем от зноя лесу. Элизабет, подошла к склону горы, откуда вдруг послы¬ шались, как бы отвечая на ее зов, странные звуки,, будто кто-то ударял себя по губам ладонью, одновременно с си¬ лой выдыхая воздух. Не сомневаясь, что это подает ей сигнал Кожаный Чулок, указывая, где он спрятался, Эли¬ забет спустилась футов на сто и оказалась на второй пло¬ щадке, или небольшом уступе, где из трещин в скалах, едва прикрытых слоем почвы, росли редкие деревья. Девушка заглянула за край уступа, который обрывался отвесной стеной, уходящей далеко вниз, но тут шорох сухих листьев заставил ее обернуться. То, что предстало ее гла¬ зам, несомненно, испугало ее, но наша героиня быстро взя¬ ла себя в руки и решительно, испытывая даже некоторый интерес, вернулась на площадку. На стволе поваленного дуба, повернувшись темным ли¬ цом в ее сторону, сидел могиканин. Его горящие глаза смотрели на Элизабет так странно, что насмерть перепу¬ гали бы любую женщину с менее твердым характером. Одеяло спустилось с плеч старика, обнажив торс, руки и почти все его тело. На груди у него висела медаль Вашин¬ гтона — награда, которую, как Элизабет знала, индеец надевал лишь в самых важных и торжественных случа¬ ях. Да и все во внешнем виде престарелого вождя было не¬ обычным, как бы особо продуманным и даже устрашаю¬ щим. Длинные черные волосы, заплетенные в косы, были откинуты назад и не закрывали высокого лба и горящих глаз; в широких отверстиях, проделанных в мочках ушей, были вдеты и висели, переплетаясь между собой, украше¬ ния из серебра, бус и игл дикобраза; гроздь подобных же украшений была подвешена к хрящу носа и спускалась почти до самого подбородка. Полосы красной краски пере¬ секали его морщинистый лоб и щеки узором то ли слу¬ чайным, то ли по строгому требованию обычаев племени. Все тело мо/иканина было также раскрашено: индейский вождь, несомненно, приготовился к какому-то событию исключительной важности. — Как поживаешь, достойный вождь? — спросила Эли¬ забет, подходя к нему. — Тебя давно не видно в поселке. 832

Ты обещал мне сплести ивовую корзинку, а у меня еще с каких пор припасена для тебя ситцевая рубашка. Индеец долго, в упор смотрел на девушку, не отвечая, потом покачал головой и заговорил своим низким, гортан¬ ным голосом: — Руки Джона больше не могут плести корзины. И ру¬ башка Джону не нужна. — Но, если она ему понадобится, Джон теперь знает, куда прийти за ней, — сказала мисс Темпл. — Сознаюсь, Джон, у меня такое чувство, что ты имеешь законное пра¬ во требовать от нас все, чего ни пожелаешь. — Послушай меня, девушка, — заговорил индеец. — Шесть раз по десять горячих лет прошло с тех пор, как Джон был молодым — высокий, как сосна, прямой, как по¬ лет пули Соколиного Глаза, сильный, как бизон, ловкий, как дикая горная кошка. Он был сильным воином, таким как Молодой Орел. Если племени нужно было много дней подряд выслеживать врагов, зоркий глаз Чингачгука на¬ ходил отпечатки их мокасин. Если люди его племени пра¬ здновали и веселились и считали скальпы врагов, скальпы эти висели на шесте Чингачгука. Если женщины плакали, потому что у них не было мяса для еды, Чингачгук был первым на охоте, Его пуля догоняла оленя. И тогда Чин¬ гачгук делал своим томагавком зарубки на деревьях, что¬ бы ленивые знали, где нужно искать его и мингов. И кор¬ зин в те времена он не цлел. — Но ведь те времена давно прошли, храбрый воин, — отвечала Элизабет. — С тех пор народ твой исчез, а ты, вместо того чтобы преследовать врагов, научился бояться бога и жить мирно. — Подойди и встань здесь, дочка, — отсюда видны п великий Прыжок Воды, и вигвамы твоего отца, и земли по берегам Извилистой Реки. Джон был еще молодым, когда его племя отдало свои земли, те, что тянутся от синих гор, где они нависают над водой, и до того места, где Саскуи- ханна прячется за деревьями. Все эти земли и все, что-ро¬ сло на них, и все, что ходило по ним, и все, что кормилось на них, — все мы отдали Пожирателю Огня, потому что- мы любили его. Он был сильным, а наше племя было слабым, и он помогал нам. Ни один делавар не позволил бы себе убить оленя, пробегающего по его лесам, или подстрелить птицу, пролетающую над его землями, потому что все это принадлежало ему. Жил ли Джон мирно? Еще во времена 833