Только лучшее

С этой информацией Герти поспешила к машине, и они двинулись маршрутом, предложенным барменом: сначала на юг через Сан-Висенте, Сан-Тельмо и Росарио, потом на восток в Эр-Мармоль через Баху. Даже на полноприводном автомобиле этот путь длиной почти двести миль по плохим дорогам занял у них пять часов. В семь часов утра в понедельник они остановились в Эль-Мармоле заправиться, потом поехали вдоль восточного побережья Бахи и в восемь сделали остановку, чтобы перекусить. До Санта-Росалии им предстояло преодолеть еще двести миль, а там пришлось ждать два часа парома на Гуаймас. Здесь им опять повезло: паромщик вспомнил Скотта, его спутницу и девочку, которая сидела между ними.

– Что ты об этом думаешь, Джек? – спросил Берни, когда они с палубы парома смотрели, как отдаляется Баха.

– Пока все очень неплохо, но не обольщайтесь раньше времени.

– Даст бог, нам повезет.

Берни очень на это надеялся, но Джек Уинтерс знал, что это очень маловероятно. Из Санта-Росалии они поехали в Эмпалме, потом в Эспириту-Санто, где, по словам паромщика, Скотт сошел на берег. В Эспириту-Санто люди на пристани уверяли, что он отправился в Масатлан, и там след Скотта потерялся. К среде они знали не больше, чем до отъезда из Сан-Франциско. Прошла еще целая неделя кропотливой работы, когда они заходили почти в каждый бар, ресторан и отель в Масатлане, прежде чем удалось продлить след Скотта дальше, до Гвадалахары.

В Гвадалахаре удалось узнать, что Скотт останавливался в крошечном отеле под названием «Росалба» на глухой улочке, и больше почти ничего. Джеку интуиция подсказывала, что Скотт двинулся вглубь материка, возможно, в один из маленьких городков по пути к Агуаскальентесу. Они последовали в этом направлении, что заняло еще два дня, и Берни пришла пора возвращаться: ему нужно было быть в Сан-Франциско, чтобы ответить на звонок Скотта.

– Каковы наши дальнейшие действия?

Они с самого начала договорились, что, если к нужному сроку они не найдут Джил, Берни вернется в Сан-Франциско, а Уинтерс и Герти останутся в Мексике и продолжат поиски. Они каждый день звонили Гроссману, а Берни – миссис Пиппин. Берни очень скучал по сыну, но все его мысли сейчас занимала Джил.

– Думаю, вам лучше завтра отправиться обратно, – сказал Уинтерс. Они сидели в отеле и пили сервезу. – А когда он позвонит, скажите, что раздобыли деньги.

Уинтерс задумчиво прищурился, составляя план, но Берни это не понравилось.

– Пятьсот тысяч долларов? И что же мне делать, когда он потребует их передать ему? Сказать, что пошутил?

– Просто договоритесь с ним, назначьте место встречи, а остальное предоставьте нам. Если он предложит встретиться где-то в здешних местах, это очень хорошо. Вы скажете, что вам нужно еще пару дней, чтобы добраться до указанного места, а к тому времени, даст бог, мы его уже возьмем.

Уинтерс постоянно обдумывал это дело, но и Берни тоже.

– Вы не думаете, что они могли уже вернуться в Штаты?

– Этого он ни за что не сделает, – Уинтерс был в этом уверен. – Если у него есть хоть капля мозгов, он должен как огня бояться копов. За само удержание ребенка ему мало что грозит, но он как минимум нарушил условия условно-досрочного освобождения, а угон машины при его послужном списке означает для него прямую дорожку обратно в тюрьму.

– Поразительно! – с горечью заметил Берни. – Он украл девочку, угрожал ей, возможно, нанес эмоциональный вред, который может изменить всю ее жизнь, а полиция беспокоится о старой побитой колымаге. Хорошенькая система! Одного этого хватит, чтобы сделаться коммунистом. Хотел бы я увидеть, как ублюдка повесят за это дело.

– На это не рассчитывайте, – философски рассудил Уинтерс, который на своем веку повидал немало и побывал в ситуациях похуже.

На следующий день они не узнали ничего нового, и Берни улетел в Сан-Франциско. Вечером в субботу он был уже в городе и спешил домой, чтобы поскорее увидеть сына. Теперь кроме Алекса у него никого не осталось. Он потерял не только Лиз, но и Джил. Берни спрашивал себя, увидит ли он еще когда-нибудь, как она бежит к нему с криком «Привет, папа!». Даже думать об этом было больно.

Дома Берни оставил вещи в коридоре, тихо вошел в гостиную, сел там в одиночестве и заплакал, закрыв лицо руками. Потерять жену, потом дочь, да еще и так, как случилось! Джил… это было невыносимо. Берни терзала мысль, что он подвел Лиз, не смог выполнить то, что ей обещал, ее последнее желание.

– Мистер Файн?

Миссис Пиппин видела, с каким выражением лица Берни вошел в дом и, оставив спящего Алекса в кроватке, тихо вышла к нему в темную гостиную. Берни еле пережил эти кошмарные недели. Ей было очень жаль мистера Файна: таких порядочных людей еще поискать. Только вера в Бога помогала ей сохранять уверенность, что Джил найдут и вернут домой. Это она и попыталась сказать убитому горем Берни, когда вошла в гостиную. Поначалу он не отвечал, вспомнив о похищении ребенка Линдбергов, случившемся много лет назад, о том, что пришлось им пережить, потом проговорил сквозь слезы:

– Что, если мы никогда ее не найдем? Я не смогу с этим смириться.