Только лучшее

Гроссман подумал, что его клиент переживает раньше времени и что, пожалуй, считает Скотта большим злодеем, чем тот есть на самом деле.

– Может, у него спустило колесо.

– Он мог бы позвонить. И, скажите честно, когда у вас в последний раз спускало колесо?

– Когда мне было шестнадцать и я без разрешения взял отцовский мерседес.

– Вот именно. Так что это объяснение не подходит. Что же нам теперь делать?

– Прежде всего успокойтесь. Возможно, он просто пытается произвести на нее впечатление и они объявятся часов в девять, побывав на двух сеансах в кино и съев с десяток порций мороженого, – Гроссман все еще был уверен, что так оно и есть, и не хотел, чтобы Берни заразил его своей тревожностью. – Просто не накручивайте себя.

Берни посмотрел на часы:

– Хорошо, подожду еще немного.

– А что потом? Пойдете искать их по улицам с дробовиком в руках?

– Билл, если вас эта ситуация забавляет, то мне не до смеха. Это ведь моя дочь сейчас с ним.

– Знаю-знаю, простите. Но она и его дочь тоже. И в его положении нужно быть полным идиотом или маньяком, чтобы совершить какую-то глупость, особенно на их первой встрече.

– Надеюсь, что вы правы.

– Вот что: дайте им время до девяти часов. Тогда, если они не вернутся, подумаем вместе, что можно сделать.

Но без пяти девять Берни не выдержал и позвонил ему снова. Больше он не мог ждать.

– Я звоню в полицию.

– И что вы собираетесь им сказать?

– Во-первых, я записал номер его машины. Во-вторых, я им скажу, что подозреваю его в похищении моего ребенка.

– Берни, позвольте мне кое-что вам сказать. Я понимаю, вы расстроены, но постарайтесь все хорошо продумать. Во-первых, она не ваша дочь, а его, во всяком случае юридически. Кроме того, если он действительно ее забрал, в чем я очень сомневаюсь, это будет считаться не похищением, а удержанием ребенка.

– И какая разница? – не понял Берни.

– Удержание ребенка не преступление, а предосудительное поведение. Это значит, что ребенка забрал один из его родителей без согласования с другим.

– В данном случае это точно будет похищение. Этот тип же обычный преступник. Черт, да когда он за ней приезжал, он ей и двух слов не сказал! Он только обшарил взглядом дом и ушел, забрав ее с собой, а потом увез на этой своей колымаге, и одному богу известно, где они теперь!

При одной мысли об этом у Берни чуть не начиналась истерика. Он чувствовал себя так, будто предал Лиз, не выполнил данное ей обещание. Да что там, он знал, что так оно и есть. Она умоляла его не подпускать Чендлера к Джил, а он именно это и сделал.

В десять вечера Берни позвонил в полицию. Там ему посочувствовали, но не особенно встревожились. Как и Билл, они почему-то были уверены, что Чендлер в конце концов вернется.

– Может, он выпил лишнего, – предположил полицейский.

Но в одиннадцать, когда Берни уже чуть не плакал, они наконец согласились приехать и принять его заявление. К тому времени забеспокоился уже и Гроссман. Он позвонил, когда полиция была еще в доме.

– От них по-прежнему никаких вестей?

– Никаких. Теперь-то вы понимаете, что я был прав?

– Господи, надеюсь, что нет.

Берни описал полиции, во что Джил была одета. Миссис Пиппин в халате и домашних тапочках тихонько сидела с ними в гостиной, и ее присутствие действовало на Берни успокаивающе. Последнее оказалось очень кстати, потому что через полчаса из полиции сообщили, что машина с номером, который им назвал Берни, была угнана этим утром. Дело принимало серьезный оборот, во всяком случае для Берни, а полиция реагировала в точности так, как предсказывал Билл: удержание ребенка одним из родителей, и ничего более, предосудительное поведение, а не преступление. А то, что у Скотта список судимостей был длиной с руку, их нисколько не волновало. Куда больше их интересовала угнанная машина. Они разослали оповещение по другим полицейским участкам, но не о девочке, а о машине.

В полночь Берни позвонил Гроссману сообщить эти новости и как только повесил трубку, телефон зазвонил. Это был Чендлер. Наконец-то.

– Привет, приятель.

Когда Берни услышал голос Скотта, его буквально прорвало. Полицейские уехали, а его дочь осталась у Скотта.

– Где тебя черти носят?

– У нас с Джил все отлично.

– Я спросил, куда вы подевались.

– Мы ненадолго уехали из города. И у нее все в порядке. Правда, дорогуша?

Джил стояла рядом с ним в телефонной будке и дрожала от холода: был ноябрь, а она взяла с собой только тонкий свитер.

– Что значит уехали из города?

– Приятель, я просто хотел дать тебе время собрать деньги.

– Какие деньги?

– Пятьсот тысяч баксов. Ты отдашь их мне, чтобы получить обратно малышку Джили. Так ведь, дорогуша? – он потрепал девочку за подбородок. – Вообще-то малышка мне сказала, что ты с радостью подаришь мне те классные часики, которые на тебе сегодня были.

Сердце Берни ухало как молот.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Бог мой, да ты хоть понимаешь, какая это огромная сумма? Это целое состояние! Я не могу раздобыть столько денег, – к его глазам вдруг подступили слезы. Он потерял не только Лиз, но и Джил, и, возможно, навсегда. Одному богу известно, где она и что с ней могут сделать.