Только лучшее

– Но было бы несправедливо лишать мистера Скотта права встречаться с дочерью, – судья благосклонно улыбнулся Скотту, потом, сочувственно, Гроссману. – Мистер Гроссман, я понимаю, что это расстраивает вашего клиента. Мы, разумеется, с большим интересом выслушаем все доводы, когда дело дойдет до полноценного слушания, а пока суд предоставляет мистеру Скотту право еженедельно встречаться с дочерью.

Берни думал, что потеряет сознание. Он тут же наклонился к Гроссману и прошептал на ухо, что Скотт мошенник, не раз сидел в тюрьме.

– Но я не могу им это сказать прямо сейчас, – ответил шепотом Гроссман.

Берни хотелось плакать. Он уже жалел, что не заплатил Скотту те несчастные десять тысяч долларов, да даже и пятьдесят, но сто тысяч были для него непосильной суммой.

Гроссман обратился к судье:

– Где будут происходить эти встречи?

– Выбор места остается за мистером Скоттом. Ребенку… – судья заглянул в какие-то бумаги, потом мельком посмотрел на истца и ответчика и понимающе улыбнулся. – Так, посмотрим… ей почти девять лет. Я не вижу причин, по которым она не может ходить куда-то со своим отцом. Мистер Скотт может забирать ее из дома и привозить обратно. Я предлагаю делать это по субботам. Скажем, с девяти утра до семи вечера. Это устраивает обе стороны?

– Нет! – громким шепотом заявил Берни на ухо Гроссману.

Гроссман тут же ему ответил:

– В этом вопросе у вас нет выбора. И если вы подыграете судье сейчас, возможно, в будущем он предложит вам более выгодную сделку.

А как же Джил? Что это даст ей?

Берни был в ярости и, когда они выходили из зала, возмущался:

– Что вообще за чертовщина?

– Говорите потише!

Мимо них проходил Чендлер Скотт со своим адвокатом. Гроссман понизил голос, его лицо превратилось в непроницаемую маску, и сказал, что Скотт нанял одного из самых пронырливых адвокатов в городе. Гроссман был почти уверен, что они попытаются повесить судебные издержки на счет Берни, но пока даже не заикался об этом. У них и без того было достаточно поводов для волнений.

– Вам просто придется с этим смириться.

– Но почему? Это же неправильно! Почему я должен делать то, что, без сомнения, повредит моей дочери?

Берни говорил, как чувствовал, не подбирая слова, но Билл Гроссман покачал головой:

– Она не ваша дочь, и в этом-то вся проблема.

– Суть в том, что этому мерзавцу нужны только деньги, но теперь он запросил больше, чем я могу заплатить.

– Рано или поздно вам все равно стало бы не по средствам от него откупаться. Люди такого сорта не останавливаются, а только повышают ставки. Так что лучше решить этот вопрос здесь. Слушание назначено на четырнадцатое декабря, вам придется терпеть временное разрешение на встречи всего месяц, а потом суд примет окончательное решение. Вы правда думаете, что он реально будет приходить к дочери?

– Может быть, – Берни очень надеялся, что этого не будет. – А что, если он ее похитит?

Эта мысль не давала ему покоя с того самого дня, когда Скотт снова объявился. Этого он боялся больше всего на свете, но Гроссман быстро отмахнулся от его страхов:

– Не говорите глупости. Этот человек жаден до денег, но не сумасшедший. Нужно быть безумцем, чтобы похитить ребенка.

– А что, если он все-таки это сделает?

Берни хотел знать, какие будут последствия, если случится самое страшное.

– Такое бывает только в кино.

– Надеюсь, что вы правы, – Берни, прищурившись, посмотрел на адвоката. – Потому что я хочу, чтобы вы знали: если он когда-нибудь сотворит что-нибудь подобное, я его найду и убью.

Глава 26

Скотт должен был прийти в первый раз уже в ближайшую субботу, так что у Берни было совсем мало времени. В тот же день, когда побывал в суде, он повел Джил на ужин в кафе «Хиппо», собираясь с духом для разговора с ней. Это было ее любимое место, но в тот вечер она казалась необычайно молчаливой. В конце концов девочка вопросительно посмотрела на него. Она чувствовала: что-то неладно, но не представляла, что бы это могло быть. Может, они переезжают в Нью-Йорк или грядет еще какая-то беда. И когда Берни взял ее за руку и посмотрел с растерянностью ей в глаза, она решила, что так и есть.

– Малышка, я должен тебе кое-что сказать.

Джил стало так страшно, что захотелось вскочить и убежать. У Берни от ее испуганного вида защемило сердце. Он спрашивал себя, сможет ли она когда-нибудь снова стать прежней жизнерадостной девочкой, хотя благодаря миссис Пиппин ее состояние значительно улучшилось, она уже не так много плакала и даже иногда смеялась.

– Дорогая, не пугайся, все не слишком плохо.

Но Джил смотрела на него с ужасом.

– Я думала, ты собираешься сказать… – она умолкла, не в силах произнести, что было у нее на уме.

Берни спросил, продолжая держать ее за руку:

– Что сказать, дорогая?

– Что у тебя рак, – проговорила она тихо-тихо.

У Берни слезы подступили к глазам. Он покачал головой. Это было самое страшное, что они только могли себе представить.

– Нет, ничего подобного, я собирался рассказать совсем о другом. Так… ладно. Ты помнишь, что твоя мамочка была замужем и что твой отец другой мужчина?