Только лучшее

– Берни, мне с тобой так хорошо, знаешь? Ты сделал мою жизнь очень интересной. Я даже не представляла, что так может быть. Это невероятно: раньше моей главной заботой было просто выжить, всего всегда не хватало, а теперь полное изобилие. Это как гигантская картина… как фрески Шагала в «Линкольн-центре». – Туда Берни ее тоже сводил. – Такие же яркие краски: красная, зеленая, солнечно-желтая, ярко-синяя… а раньше все было только серым и белым.

Лиз с обожанием посмотрела на мужа. Он опять наклонился, чтобы ее поцеловать, и почувствовал на ее губах вкус коктейля «Пиммс».

– Лиз, я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – прошептала она, а потом икнула так громко, что один из мужчин, стоявших неподалеку, оглянулся и посмотрел на нее. Она же опять обратилась к Берни: – Как, говоришь, тебя зовут?

– Джордж. Джордж Мерфи. Я женат, и в Бронксе у меня семеро детей. Хочешь пойти со мной в отель?

Незнакомец теперь уставился на них, явно заинтересовавшись. В этом заведении было полно мужчин, которые и пришли сюда для того, чтобы снять подружку на ночь, но никто не упоминал о женах и детях.

– Может, лучше пойдем домой и сделаем еще одного? – бодро предложила Лиз.

– Отличная мысль!

Берни поймал на 3-й авеню такси, они поехали кратчайшим маршрутом в Скарсдейл и прибыли домой раньше, чем вернулись Рут и Джил. Отец был все еще в своей клинике. Как же здорово, что они вдвоем, одни дома! «С Лиз везде хорошо, особенно в постели», – сказал себе Берни, забираясь в кровать.

Когда мать и Джил вернулись домой, ему ужасно не хотелось вставать, а еще меньше – уезжать из Нью-Йорка и возвращаться в Калифорнию. Он уже говорил об этом с Полом, но безрезультатно.

– Право же, Пол, я там уже больше года!

– Но магазин работает всего десять месяцев. Да и куда вам теперь спешить? У вас прекрасная жена, хороший дом, и Сан-Франциско – отличное место для ребенка.

– Мы хотим записать ее в здешнюю школу, но заявку не примут, если не будет гарантии, что мы вернемся в Нью-Йорк. Невозможно годами пребывать в состоянии неопределенности.

– О годах речь не идет, но придется еще немного потерпеть: у нас просто нет других столь же компетентных людей на эту должность.

– Ладно, – Берни вздохнул. – Но потом все. Вы обещаете?

– Хорошо-хорошо. Боже правый, можно подумать, мы сослали вас в Армпит в Западной Виргинии. Сан-Франциско не самое плохое место.

– Я знаю, но мне ближе Нью-Йорк, и вы это знаете.

– Бернард, я же не спорю, но прямо сейчас вы нужны нам там. Мы сделаем все возможное, чтобы в течение года вернуть вас обратно.

– Я на это рассчитываю.

Уезжать очень не хотелось, но Берни признавал, что вернуться в Сан-Франциско не так уж плохо. Их маленький домик оказался куда уютнее, чем ему помнилось, магазин в первый рабочий день произвел очень неплохое впечатление. Конечно, он не так хорош, как нью-йоркский, но все равно впечатляет. Единственное, чем ему не нравилось возвращение к жизни в Сан-Франциско, – он не мог целыми днями быть с Лиз. В первый день после каникул он забежал к ней в обеденный перерыв, и они съели на двоих сэндвич в школьном кафе. В темно-сером английском костюме он выглядел очень солидно и элегантно, а Лиз в клетчатой юбке и красном свитере и туфлях из Италии была безумно хороша и выглядела почти юной. Джил же была очень горда, увидев Берни в школе.

– Вон там, видите, мой папа, – говорила она подружкам, показывая на Берни и Лиз, а потом подошла и обняла Берни за шею, чтобы все видели, что она не лжет.

– Привет, малявка, – он подбросил Джил в воздух, а потом и трех ее подружек, чем произвел в школьном буфете настоящий фурор.

Трейси тоже подошла поздороваться и сообщила, что ее дочь снова беременна. Увидев грусть в глазах Лиз, она сжала ее руку, поскольку та уже начала беспокоиться, что с ней что-то не в порядке. Берни предположил, что, возможно, проблема в нем, ведь у нее уже есть ребенок. В конце концов, они решили какое-то время не думать об этом, но как ни старались, этот вопрос все равно то и дело вставал перед ними. Оба очень хотели детей.