Только лучшее

В Париж они полетели авиакомпанией «Эйр Франс», приземлились в аэропорту Орли ранним утром следующего дня, в восемь часов по местному времени. Получение багажа, таможенный контроль и дорога до города заняли два часа. Ехали они в лимузине, который за ними прислали из местного филиала «Уольфс». Отель «Риц» привел Лиз в благоговейный восторг. Никогда в жизни она не видела ничего красивее вестибюля, где расхаживали элегантные дамы, хорошо одетые мужчины, портье, прогуливавшие пуделей и пекинесов… А магазины в предместье Сент-Оноре оказались куда великолепнее, чем она себе представляла. Это было похоже на сон. Берни показал ей все, что знал сам: «Фуке», «Максим», «Тур д’Аржан», Эйфелеву башню, Триумфальную арку, «Галери Лафайет», Лувр, Музей Родена, свозил на прогулку по Сене на кораблике, они даже посмотрели «Жё-де-Пом». Эта неделя, проведенная в Париже, была самой счастливой в ее жизни, и Лиз хотелось, чтобы она никогда не кончалась.

Из Парижа они отправились в Рим, а оттуда в Милан, на показы мод: Берни это нужно было, чтобы выбрать модели для магазина. Ему это невероятно нравилось.

Работа Берни произвела на Лиз огромное впечатление, она повсюду ходила с ним, делала для него заметки, пару раз примеряла по его просьбе одежду, чтобы он мог увидеть, как она смотрится на «простых смертных», а не на специально обученных моделях, представлявших наряды в самом выгодном свете. Лиз рассказывала ему, как она себя чувствует в этой одежде, удобна ли она, что, на ее взгляд, можно улучшить. По мере того как они ходили от одного места к другому, Лиз очень многое узнавала о его бизнесе. А Берни заметил, что показы влияют на нее. Она вдруг стала больше интересоваться модой и лучше в ней разбираться, научилась выглядеть более элегантной, внимательнее подбирать аксессуары. Лиз с самого начала обладала прирожденным вкусом, и теперь, когда у нее стало больше средств, быстро показала, насколько лучше может одеваться. Если раньше она была просто шикарной женщиной, то теперь стала ошеломительной. И она была счастлива, как никогда раньше: путешествовала вместе с Берни, работала изо дня в день, возвращаясь лишь после обеда в отель, чтобы заняться любовью, а потом оставалась на ногах добрую половину ночи, прогуливалась по виа Венето, бросала монетки в фонтан Треви.

– Любовь моя, какое желание ты загадывала? – спросил Берни. В эту минуту он любил ее еще больше, чем когда-либо.

Она улыбнулась:

– Потом узнаешь.

– Узнаю? Как? – Берни подозревал, что знает, потому что хотел того же, и они над этим работали. – Ты сделаешься большой и толстой?

Ему нравилось представлять ее такой, знать, что она носит его ребенка. Лиз улыбнулась:

– Не скажу, а то не сбудется.

Она погрозила ему пальцем. Вернувшись в отель, они, как всегда, занимались любовью. Им нравилось думать, что их ребенок будет зачат в Париже, во второй медовый месяц, но когда они прилетели на два дня в Лондон, стало ясно, что этого не случилось. Лиз была так разочарована, что расплакалась, сообщая новость Берни.

– Неважно, – Берни обнял ее и прижал к себе. – У нас все впереди.

И через час они снова занялись любовью, и было неважно, что в этот раз зачатия не произойдет: обладать друг другом – уже огромное счастье.

Когда две лучшие недели их жизни закончились и они прилетели обратно в Нью-Йорк, оказалось, что они не единственные, кто прекрасно провел время. Джил понадобилось часа два, чтобы рассказать родителям обо всем, чем она без них занималась, и казалось, что бабушка Рут скупила ей едва ли не весь магазин игрушек «Шварц».

– На то, чтобы отвезти все это богатство домой, понадобится грузовик, – задумчиво проговорил Берни, глядя на кукол, плюшевую огромную собаку, маленькую лошадку, кукольный домик с мебелью и кухню с посудой и печкой.

Рут ни на мгновение не растерялась и, выставив вперед подбородок, заявила чуть ли не обвиняющим тоном:

– Девочке нечем было здесь играть. У нас одни только твои старые машинки и грузовики.

– А-а, ну да! – усмехнулся Берни и протянул матери футляр от «Булгари».

Он купил им с Лиз красивые серьги в виде старых золотых монет в окружении крошечных бриллиантов шестиугольной формы. Обе были в восторге. Рут сразу же их надела, обняла сына и невестку и отправилась показывать подарок мужу. Лиз же не могла оторваться от Джил, по которой ужасно соскучилась, хоть поездка в Европу и была просто чудесной: они с Берни наконец-то побыли наедине.

Следующие дни в Нью-Йорке были почти так же хороши. Они обедали в «Кот баск», «21» и «Гренуе» – трех любимых ресторанах Берни, где он познакомил Лиз с фирменными деликатесами. Они ходили на коктейли в «Дубовую комнату» в отеле «Плаза», в «Шерри незерленд», слушали игру Бобби Шорта в «Карлайле», и Лиз в него прямо-таки влюбилась. Она делала покупки в «Бергдорфе», в «Саксе», в легендарном «Блумингдейле», но потом заявила, что все равно предпочитает «Уольфс». Берни повсюду брал ее с собой. Как-то раз в баре «Пи Джей Кларк», наблюдая за посетителями, она сказала: