Только лучшее

– Здравствуй, дорогой.

Потом пожали друг другу руки отец и сын, и Берни опять переключил внимание на мать:

– Прекрасно выглядишь.

– Ты тоже ничего, – она всмотрелась в его лицо. – Разве что немного уставший. Отдых на Гавайях пойдет тебе на пользу.

– Не могу дождаться.

Они планировали провести на Гавайях три недели. Лиз взяла в школе отпуск, и оба с нетерпением ждали поездки.

Берни увидел, что мать с любопытством оглядывается по сторонам.

– Где она?

– Лиз здесь нет. Я решил сначала поселить вас в отель, а потом мы все вместе поужинаем.

– Почему она не пришла? – недовольно спросила Рут.

Берни улыбнулся в надежде не дать ей рассердиться. Его мать не менялась, но он почему-то всякий раз ждал, что изменится.

– Мама, у нас очень много дел: подготовка к свадьбе, переезд…

– Не нашлось времени встретить свекровь?

– Она присоединится к нам за ужином.

Мать с мужественной улыбкой взяла его под руку, и они пошли получать багаж. Кажется, в кои-то веки Рут Файн была в относительно неплохом настроении: ни слова о каких-нибудь почивших соседях, или о родственниках, которые разводятся, или о чем-то, что вышло из-под контроля, или о десятках невинно убиенных… Она даже не пожаловалась на то, что один из ее чемоданов чуть не потеряли. Его выгрузили из самолета самым последним, Берни схватил его со вздохом облегчения и пошел за машиной, чтобы отвезти их в город.

Всю дорогу они говорили о предстоящей свадьбе. Мать несколько недель назад купила в «Уольфс» шикарное платье. Не углубляясь в подробности, она сказала, что оно светло-зеленого цвета и очень ей идет. Удалось даже немного поговорить с отцом.

Берни высадил родителей возле отеля, пообещав вернуться через час, отправился домой принять душ, переодеться и захватить Лиз. Когда он вошел в дом, она была еще в душе, а Джил в своей комнате играла с новой куклой. В последнее время девочка часто грустила, и Берни гадал, не в новом ли доме дело.

– Привет, как поживает твоя подружка?

Берни прошел в комнату, присел рядом с ней, и она вдруг засмеялась:

– Ты выглядишь точь-в-точь как Златовласка!

Берни усмехнулся:

– Это с бородой-то? Что за книжки ты читаешь?

– Я про то, что ты слишком большой для этого стула.

– Ну, здесь же нет других. А как ты, в порядке?

Она пожала плечами:

– Ну… более-менее.

– Что это значит? Ты снова тревожишься из-за кого-то под кроватью? Если хочешь, мы можем проверить, но там никого нет.

– Я знаю.

Она посмотрела на него таким взглядом, будто он сморозил несусветную глупость. Такое говорят только малыши или те, кто хочет забраться ночью в кровать к матери.

– Тогда в чем дело?

Она посмотрела на него:

– Ты увезешь мою маму, и очень надолго.

В глазах девочки вдруг заблестели слезы, она выглядела такой потерянной. Берни охватило чувство вины за страдания, которые он ей причиняет.

– Понимаешь, это наш медовый месяц. Тетя Трейси о тебе позаботится. Да и не так долго нас не будет…

В его голосе не слышалось убежденности, и Джил совсем помрачнела:

– Я не хочу с ней оставаться.

– Почему?

– Она меня кормит одними овощами.

– А если я попрошу ее изменить меню?

– Она все равно будет. Она только овощи и ест… говорит, что есть мертвых животных плохо.

Берни поморщился, подумав о мертвых животных, которых собирался есть в «Летуале», да еще и ждал этого с нетерпением.

– Она никогда не разрешает мне есть хот-доги, гамбургеры и другую вкуснятину.

– А что, если я попрошу сделать для тебя исключение?

– О чем это вы? – в дверном проеме стояла Лиз, завернутая в большое махровое полотенце, с капельками влаги на плечах, голову ее украшал тюрбан.

– Да так, кое-что обсуждали, – окинув ее загоревшимся взглядом, ответил Берни.

У обоих был виноватый вид.

– Джил, ты опять голодная? В кухне есть яблоки и бананы.

Лиз уже накормила дочь обедом, который включал и десерт.

– Нет, я не голодная.

Девочка опять о чем-то задумалась. Лиз поманила Берни пальцем:

– Любовь моя, если ты не поспешишь, мы опоздаем. С ней все в порядке.

Но как только за ними закрылась дверь ванной, Берни прошептал:

– Она расстраивается, потому что мы уезжаем на три недели.

– Она сама тебе сказала? – удивилась Лиз. – Мне она ничего такого не говорила. Думаю, она поняла, что из тебя можно вить веревки.

Полотенце как-то само упало на пол, Берни почувствовал ее тело рядом со своим и застонал:

– Если ты не прекратишь, я так и не оденусь.

Он медленно разделся, намереваясь принять душ, но не мог оторвать взгляда от Лиз. И поскольку он стоял перед ней нагим, его интерес был очевиден.

Лиз стала медленно ласкать его, а он прижал ее к стопке полотенец рядом с раковиной. Через мгновение он уже страстно целовал ее, а она гладила его живот, опускаясь все ниже. Он протянул руку, запер дверь и включил воду, чтобы ванная наполнилась паром. Лиз пришлось сдерживаться, чтобы не стонать и не вскрикивать, как бывало всегда, когда они занимались любовью. Это была чудесная прелюдия перед душем. Оба выглядели очень довольными.

– Это было неплохо… первое блюдо… или это была горячая закуска?

Лиз озорно улыбнулась:

– Подожди до десерта, который тебя ждет вечером…