Только бы не

Его профессиональные таланты оказались полезными не только в построении крепости, но и в размещении её в морозильнике. Ари доставал одну часть за другой и складывал из них крепость на большом блюде. Вафельные башни, стены из печенья, даже подобия орудий, сделанные из конфет. По мере того, как Ари доставал из морозильника новые детали, мои глаза расширялись. Дмитрий Волинский ничего не делает в шутку, только в широком масштабе, по максимуму.

— Вот!! Здорово, правда?! — глаза Ари искрились. — Осталось построить розовую башню. Виктория Михайловна, это ваша башня, но можно мы вам поможем?

— Конечно, можно.

— Папа, ты тоже помоги!

Мы вместе строим башню из мороженого.

Дмитрий не сводит с меня взгляда. Испытующего, пристального, от которого подрагивают руки. Эта встреча не о нас с ним, и его взгляду из прошлого не место в моей новой жизни.

Ари выковыривает ложками розовые шарики, а потом мы все вместе в шесть рук украшаем их конфетами. Строить башню в шесть рук сложно, зато забавно. Мы толкаемся, дерёмся холодными от мороженого пальцами. Каждый стремится поместить на башню свой шарик. Они соскальзывают с ложек, скатываются на стол, и приходится начинать сначала. Ари засовывает в рот несколько конфет. Хмыкнув, Дмитрий следует его примеру. Мальчик удивлённо смеётся и протягивает отцу пару шоколадных пуговок на ладони. Дмитрий съедает их вместе с остатками мороженого прямо с руки сына. Оба смеются в голос.

Я убираю руки, чтобы им не мешать, но Дмитрий вдруг ловит мои пальцы, сжимает в своих. Смотрит на клубничные разводы на коже, на зажатый между пальцами кусочек шоколада. Скользкие пальцы ласкают ладонь, и я застываю от неожиданности. Дмитрий сглатывает, давясь неразжёванными конфетами, и поднимает на меня свинцовую тяжесть взгляда. Он хочет слизнуть мороженое с моей ладони, коснуться языком моего запястья, съесть шоколад из моих пальцев. Или губ. Я вижу это в кипящей жажде его взгляда. Спала защитная пелена, и Дмитрий показал истинное лицо. Мы давно не виделись, но его нужда не ослабла, его тяга к самой неподходящей в мире женщине клубится на дне взгляда.

Дмитрий резко зажмуривается, трясёт головой. Потом взволнованно смотрит на дверь. Мне кажется, он сейчас сбежит.

Он боится самого себя, своих поступков, потери контроля.

Он боится меня.

Я высвобождаю руку, и Дмитрий кивает, приходя в себя.

Я смотрю на его губы, ищу, не остался ли шрам от моего укуса.

Шрама нет.

Ари весело напевает, лепит ложкой новые шарики и строит башню. Он не замечает, что мы больше ему не помогаем.

— Как ты? — спрашивает Дмитрий одними губами.

— Хорошо, — на автомате отвечаю я, потому что так принято, так общаются нормальные люди.

— Как ты? — снова спрашивает Дмитрий.

Я скашиваю взгляд на Ари и улыбаюсь. Сейчас мне действительно хорошо.

— У меня руки замёрзли, а ложка скользкая! — жалуется Ари, и я включаю тёплую воду. Дмитрий делает несколько фотографий подтаявшего инженерного чуда.

— Так не хочется разрушать крепость… — говорит Ари с напускной грустью, — а придётся! — хихикает, облизываясь.

Я отрезаю ему по кусочку с каждой башни, он выковыривает конфеты и печенье и садится за стол. Ни разу не сладкоежка.

— Вы поговорили? — чуть слышно спрашиваю Дмитрия. Он отрицательно качает головой.

— Пап, когда ты уедешь? — интересуется Ари, ковыряясь в тарелке.

Дмитрий хмурится, но отвечает легко, почти весело.

— Мне некуда торопиться. Завтра воскресенье. Можно погулять по городу, сходить в… зоопарк. — После этих слов Дмитрий бросает на меня вопросительный взгляд. Так как я учительница, люди считают, что у меня в голове запечатлена всемирная сеть зоопарков и других детских развлечений. — Отдохнём, а потом решим, что делать дальше, — беспечно заканчивает Дмитрий.

Потом?! Не сейчас?! Я понимаю, что Дмитрий пытается завоевать доверие сына до того, как поднимет вопрос о возвращении домой, но я-то тут при чём?! Мне не нравится, когда мной манипулируют.

Ари поворачивает ко мне измазанную мороженым мордашку.

— А где папа будет спать?

Хороший вопрос, даже очень. Его папа будет спать где угодно, но не в моей квартире.

— Папа очень по тебе соскучился, — отвечают мои губы. Мои инстинкты, знающие, что правильно для ребёнка. Мои никудышные инстинкты. Надеюсь, что профессионалы, которые встретятся с Ари дома, намного разумнее меня.

Я пристально смотрю на Дмитрия. Следующий ход за ним, он должен поговорить с Ари по душам и забрать его в гостиницу или сразу домой. Дмитрий вопросительно поднимает брови.

Внутри печёт, во рту горько до тошноты. Я не хочу отпускать Ари. У меня нет на это никакого права, но тянущее тепло внутри привязало меня к ребёнку. Вдруг Дмитрий снова поймает сына в сети контроля? Запудрит проблемы обещаниями, вернёт всё на круги своя, а я, предательница, равнодушная, останусь в стороне.