Только бы не

Я обожаю Ари, но Дмитрий… он пробуждает во мне нечто неправильное. Внутри слишком много противоречивых чувств, а мне и без них несладко. Пусть едет в свою идеальную жизнь, пусть его считают самым честным и благородным мэром, его пиар меня не интересует. Для меня он… я хочу, чтобы он уехал как можно скорее. Чтобы я разгладила все сложности и противоречия, как помятую простынь, и снова построила для себя простую, прямоугольную жизнь.

Ни на что другое я пока что не способна, и встреча с Ари это подтвердила.

— После завтрака мы поедем к папиным друзьям. Хотите с нами?

— Спасибо за приглашение, Ари, но вам лучше поехать без меня.

— Мы ненадолго. Вернёмся после обеда, да, папа?

Я перевожу взгляд на Дмитрия, но он сосредоточенно взбивает белки. Подхожу ближе и заглядываю ему в лицо. Он выливает белковую смесь на горячую сковороду и закрывает крышкой.

— Вы вернётесь после обеда? — спрашиваю с нажимом. Я не отпущу Ари, пока не буду уверена, что они смогли договориться с отцом. Но мне нужен план, гарантия их отъезда, уверенность в том, что скоро я останусь одна в безопасности и тишине. Без лишних эмоций.

Дмитрий споласкивает руки и бросает на меня критический взгляд.

— Мне казалось, что мы с тобой уже всё обговорили.

— Твои планы не изменились?

— Нет.

Всё ещё смотрю с подозрением. Лучше бы он поговорил с Ари прямо сейчас, чтобы расставить все точки над i.

— У тебя имеются основания мне не доверять? — Этот вопрос вырвался случайно, и Дмитрий тут же отмахнулся от ответа, занявшись приготовлением кофе.

Но Ари услышал отца. Он перестал мучить апельсин и теперь прожигал меня серым вопросом взгляда.

— Что вы, конечно же, нет… господин мэр! — ответила с напускной вежливостью.

Ари не услышал иронии в моём голосе. Он кивнул, подтверждая, что иначе и быть не может.

— Садись за стол! — проворчал Дмитрий. — Омлет будет готов через пару минут.

Я послушно приземлилась на отведённое мне место, расправила на коленях салфетку. Я гостья у себя дома. Мой пустой, стерильный мир битком забит чужими декорациями.

— Виктория Михайловна, помните мы вчера говорили о вашем муже?

Кусок колбасы застревает в горле. Я пытаюсь откашляться, и детская ладошка хлопает меня по спине.

— Вы сказали, что я единственный, кто верит, что вы не виноваты. А я ответил, что ваш муж тоже об этом знает, ведь он вам не признался, что он преступник. Так вот, когда мы утром чистили зубы, я спросил об этом папу. Он тоже верит, что вы не виноваты.

— Это хорошо, — отвечаю через минуту, а то и позже. Дмитрий проверяет омлет, потом ставит передо мной тарелку и садится за стол.

— Мы поедем к Павлу, управляющему твоей компании. Его сыну десять лет, а дочке одиннадцать. Мы видимся пару раз в год, и дети очень сдружились. — Дмитрий словно не слышал слова сына и мой неловкий ответ. — Мы с Павлом знаем друг друга с детства.

— Матвей Борисович об этом упоминал.

— Я с тобой свяжусь, чтобы обсудить… остальное.

— Хорошо.

— Ты будешь дома?

— Наверное… не знаю.

— Я позвоню.

После завтрака Дмитрий принял душ, а мы с Ари убрали со стола. Не ребёнок, а чистое золото, умный, самостоятельный, ответственный.

— Виктория Михайловна, а можно спросить? — «золото» запыхтело, собираясь задать личный вопрос.

— Спрашивай, солнышко!

— Почему папа так на вас смотрит?

Я нагнулась, прячась за открытой дверцей холодильника.

— Мы смотрим друг на друга, когда разговариваем. Это вежливость.

— Не так! — убеждённо заявил Ари. — Папа смотрит на вас, как Артём Васильев на Лизу Воинову.

— И как это? — Я не спешила появляться из-за дверцы и в который раз переставила маслёнку с полки на полку.

— Артём хочет на Лизе жениться.

Как раз с женитьбой у нас с Дмитрием всё спокойно, такой угрозы нет.

Решительно захлопнув холодильник, я встретилась с вопрошающим детским взглядом.

— Раз Артём хочет на Лизе жениться, значит он хорошо к ней относится. Твой папа тоже хорошо ко мне относится, потому что я была твоей учительницей… и потому что мы вместе построили крепость… понимаешь?

Ари кивнул, но на дне его взгляда остались сомнения.

Они уехали после завтрака, и квартира наполнилась тишиной, но не безопасной, а плохой. Взбудораженной, с обрывками разговоров и всполохами детского смеха. С эхом слов Дмитрия: «Я бы тоже к тебе приехал».

Я пытаюсь отвлечься, но мысли упорно возвращаются к Дмитрию, мучая противоречиями. Раньше я считала его надоедливым родителем, избалованным властью. Потом были месяцы неприязни, после чего Дмитрий удивил меня бескорыстной помощью. А также нелепой, неуместной страстью и глубоким пониманием моих инстинктов, которых я испугалась. Мои инстинкты отпечатались укусом на его губе, и стекающая кровь запечатлела мою победу на его подбородке.

Относительную победу, потому что я не изменилась в главном — не вышла из амплуа жертвы, не потеряла желание спрятаться от мира.