Только бы не

Побег не в его характере, но ему безумно хочется тепла. Всегда хотелось. Помню же, как тянулся ко мне в школе, и я тоже хотела его обнять. А Дмитрий прячется под костюмом-тройкой, за должностью мэра и мириадами правил и манер. Он не может или не хочет дать Ари тепла, поэтому даёт слишком много взамен. А заменить тепло невозможно. Наверное, Дмитрий надеялся, что за него это сделает Кристина. Она старалась, даже я была тому свидетелем. Кристина исправно появлялась в школе, хвалила Ари, водила его на детские дни рождения. Она дала ему всё, что могла, но увы, это не было теплом.

— Вы тоже должны переодеться! — Ари скептически осмотрел мои джинсы и рубашку.

— Зачем?

Подумав, пожал плечами.

— Кристина всегда наряжается для папы.

— Ей и положено, она его невеста.

Серый взгляд, слишком взрослый, остановился на мне с вопросом.

— Если она его невеста, то зачем наряжаться? Папа же знает, какая она на самом деле?

— Чтобы папе было приятно на неё смотреть.

— Ему и так приятно, она красивая.

— Да, красивая, я помню.

— У неё пушистые и мягкие волосы, только она не даёт их трогать после салона.

— Я бы тоже не дала.

— Дали бы!

— Не-а, не дала бы. У тебя руки липкие.

— Нет! — прячет руки за спиной.

— А ну покажи!

Смеясь, мы бегаем по квартире, и я загоняю Ари в ванную.

— Мойся, чудище липкорукое! Наряжайся для папули.

Ари принял душ, зачесал назад влажные волосы. Даже брызнул на них моим лаком для волос, без спроса, и потом чихал до слёз. Сушить волосы отказался, чтобы отец не заметил, как сильно он оброс.

С половины десятого Ари сидел у окна и смотрел мультики на планшете. Вернее, мультики смотрела я, а он — в окно.

В 9:55 перед домом остановилось такси, из него вышел Дмитрий Волинский. Быстро переговорил с подоспевшим к нему Геннадием, и тот сел в машину и уехал.

Глядя, как Дмитрий идёт к подъезду, я послала ему беззвучный посыл:

«Только посмей обидеть Ари. Может, я и слабая, сломленная женщина с ужасным прошлым и разодранными нервами, но я отомщу тебе так, что твой мир погрузится во мрак».

Глава 5

Ари открыл дверь и пригласил отца внутрь. Дмитрий вытер ноги, потом ещё раз, ещё, словно прошёл через болота. При этом жадно смотрел на серьёзное лицо сына.

— Доброе утро, Аристарх!

— Доброе утро, папа! Мы приготовили тебе завтрак.

— Не стоило волноваться…

— Но ты же не ел! — возмутился Ари. — Я объяснил Виктории Михайловне, что ты не ешь в самолётах и поездах. Мы приготовили всё, как ты любишь, только у нас нет рыбы и орехов. Сейчас мы сделаем яйца в мешочек, я засеку время.

Рядом с отцом Ари кажется выше, взрослее и в разы серьёзнее.

— Извини! — говорит мне Дмитрий одними губами и проходит мимо, держа сына за руку.

— Сначала ты должен вымыть руки! Вот, смотри, здесь у нас с Викторией Михайловной ванная! — подтолкнув отца к раковине, Ари побежал на кухню.

Дмитрий послушно зашёл в ванную. Непохожий на себя, уязвимый, потерянный. Он не знает, что делать. Как мыть руки и завтракать с сыном, который от него отказался, а потом пригласил вместе строить крепость из мороженого. Как разговаривать со взрослым ребёнком, сбежавшим из школы и приготовившим отцу завтрак в соответствии с многочисленными правилами придирчивого мэра. Его малыш додумался подкупить старшеклассника, чтобы сбежать от холода отцовской души.

Дмитрий Волинский выступает перед сотнями людей, покоряет их словами и силой голоса, но волнуется перед встречей с собственным сыном. Так, как не волновался никогда. Он потерянно смотрит на свои ладони, и часть меня, тёмная, мстительная, хочет воскликнуть: «Да! Ты создал эту ситуацию собственными руками! Смотри, что ты наделал!»

Я сдерживаюсь, мне не нужно подтверждений, что Дмитрию плохо.

— Я возьму твой пиджак! — протянула руку. Дмитрий напрягся, но я не отступила. В памяти слишком яркий образ Волинского в полурасстёгнутой рубашке с закатанными рукавами. Здесь, сейчас, с сыном он должен быть таким же. Человечным.

Дмитрий снял пиджак, но в рубашке и жилете по-прежнему выглядит неправильно. Без слов, чтобы не привлечь внимание Ари, я провела пальцем по пуговицам на жилете, и Дмитрий послушно расстегнул их, не сводя с меня взгляда. От него пахнет бензином, поездом и усталостью, никакого одеколона.

Я помогла ему снять жилет, повесила на дверную ручку.

— Сколько на тебе жилетов и пиджаков? — спросила серьёзно. — Сними все свои слои, всю официальность. Забудь про манеры и правила хотя бы на час. Ари будет в восторге, а я… никому не скажу. Пусть это станет нашим страшным секретом — то, что великий и бесстрашный мэр Волинский живой внутри.

Пока Дмитрий решал, как отреагировать на такую наглость, я взялась за его манжеты. Расстегнула, закатала рукава до локтей, включила воду и показала на мыло.

Дмитрий послушно вымыл руки.

— Виктория Михайловна, чайник закипел! Можно я сам сделаю яйца в мешочек?

— Нет, Ари, не трогай кипяток. Ты засечёшь время, а я зажгу газ и налью воду.

— Хорошо. Можно я достану яйца?

— Можно.

Дмитрий выключил воду, и я подала ему полотенце. Если он и заметил, что я называю его сына Ари, и сейчас, и в сообщениях, то возражений не предъявил.