Только бы не

Сложная часть разговора окончена, но меня не радует новость, что Дмитрий не приедет до завтрашнего утра. Я надеялась, что они с Кристиной и Геннадием вот-вот появятся, поговорят с Ари по душам и увезут домой или в гостиницу… а теперь…

— Кто приедет… раньше тебя? — спрашиваю неловко.

— Геннадий будет с вами через пару часов максимум, он поможет, если что. Я доверяю ему, как себе.

— А… — почему-то не хочу называть имя будущей мачехи в присутствии Ари.

— Кристина в командировке в Москве, — Дмитрий разгадал мой вопрос.

В этой фразе чего-то не хватает. Наверное, слов, что и она тоже в пути, изо всех сил спешит к своему почти-сыну.

— Я знаю, что прошу тебя о многом, — голос Дмитрия срывается, — но пожалуйста, позаботься об Аристархе до моего приезда. Геннадий хороший человек, он поможет, если что. Сбегает в магазин… или куда ещё. Они дружны с сыном… если Аристарх расстроится или взбрыкнёт, Геннадий поможет, — Дмитрий ломает фразы. Кажется, он задыхается. — Прошу тебя, Виктория, для моего сына ты… близкий человек. Его ждёт сложное время, в школе будут расследовать случившееся, с Аристархом должны поговорить. Нам с ним предстоит разобраться в наших отношениях. Прошу тебя, позаботься о нём! Проси у меня взамен всё, что угодно…

Я слушаю Дмитрия с долей изумления, неприятного и горького. Неужели он думает, что я не позабочусь об Ари? Выгоню его с Геннадием в гостиницу? Позвоню в полицию? Я?!!

То, что Дмитрий просит меня о помощи — это странно. Я думала, всё будет наоборот, он захочет поскорее забрать Ари из моего дома и пригрозит мне, чтобы молчала. Ему следует скрыть мою причастность к истории. Если узнают, к кому сбежал маленький сын мэра, скандал будет громким.

Не сомневаюсь, что Дмитрий это понимает и уже контролирует ситуацию. У него достаточно власти, чтобы подавить слухи и повернуть ситуацию в нужную ему сторону.

Но он должен был откреститься от меня, выхватить Ари из моих рук. А он, наоборот, просит меня о помощи. Это неожиданно.

Он назвал меня близким человеком для Ари. Меня, учительницу, с которой спорил весь учебный год, и которая…

Не будем об этом.

— Не волнуйся, я позабочусь об Ари, для меня это удовольствие. Он замечательный.

— Я за-а-амечательный! Ага-ага! Я за-аа-амечательный! — запел подслушивающий Ари, танцуя по кухне.

— Ты замечательный хулиганчик! — шепчу ему, улыбаясь, и он хихикает в ответ.

— Спасибо! — говорит Дмитрий. — И ещё кое-что… — его голос становится тяжёлым, тягучим, и я замираю в ожидании следующих слов. — Слушай меня внимательно, Виктория! То, что ты сказала про полицию, про мои возможные подозрения в отношении тебя… этого не должно быть в твоей голове. Сотри эти идиотские мысли прямо сейчас. Поняла?

Саднит глаза. Остановившимся немигающим взглядом я смотрю на тёмный двор. Фары машин вспышками рассекают вечер, оставляя в глазах чёрные точки.

— Ты слышала, что я сказал?

— До завтра, Дмитрий… Олегович!

Отложив телефон, я повернулась к сияющему от радости Ари.

— Надо приготовиться к папиному приезду, всё разложить с вечера. И чтобы стол чистый был! — весело затарахтел он. — Папа любит, когда всё сделано по правилам. Я вас научу!

Ари подпрыгивает от восторга, не зная, с чего начать.

* * *

Странное явление, сон. Эмоции, хорошие или плохие, вклиниваются в него одинаково безжалостно. Я сижу в кресле, положив ноги на стул. Ари лежит морской звездой на постели, сопит пуговичкой носа. Одеяло свисает с кровати, но я не могу заставить себя подняться и закутать спящего ребёнка. В моём стерильном мире внезапно появилось слишком много людей и эмоций. Ещё недавно я переходила на другую сторону улицы, чтобы не видеть детей. Когда хозяйка квартиры предложила подработать няней, я пришла в ужас и еле смогла связать два слова.

И вот в моей квартире ребёнок, и не какой-нибудь, а бывший ученик. И не какой-нибудь, а сын Дмитрия Волинского, мэра моего города.

Ари готовился к приезду отца весь вечер, я еле уложила его спать. Он больше ни на что не жаловался, наоборот, восторженно говорил о Дмитрии. При этом вытирал несуществующую пыль, передвигал мебель, чтобы папе было достаточно места, и пытался сделать лебедей из салфеток. Ари обожает отца. Его любовь горячая, сладкая и густая, как патока. Холодному Дмитрию трудно с этим справиться.

Пока мы готовили квартиру к приезду великого мэра, я расспрашивала Ари об отношениях с отцом и об их жизни. Задавала слишком много вопросов, порой настырных, потому что доверять своим инстинктам, увы, больше не могу. Но сомнений не осталось: Ари не обижают. Он обожает отца, но хочет получить в ответ не подарки, не деньги, а душевное тепло.

Геннадий прибыл через час после ужина. Ари ему обрадовался. Перед тем, как ложиться спать, они сыграли в какую-то игру на планшете. Когда Ари уснул, Геннадий предложил мне выбор:

— Я здесь для вашего спокойствия и только. Если позволите, устроюсь на кухне. Не хотите — посижу в машине у подъезда. Если надо куда сбегать, я мигом, только скажите. Вам не о чем волноваться!