Тьма императора

Она любила, когда он ласкал ее так, очень любила. Арен давно знал, как именно ей нравится, ему даже эмпатия была не нужна. Но он все равно прислушивался по привычке, меняя резкость и частоту движений в зависимости от чувств Виктории, и улыбнулся, когда ее затопило наслаждением.

– Я пойду, – сказал он, поцеловав жену в губы. – Собирайся, скоро завтрак.

Она вцепилась в его плечи, будто не желала отпускать. Плеснуло неуверенностью.

– Арен… а ты?

Он? Конечно, Виктории сложно понять это. Да и не только ей – всем, кто не обладал эмпатическим даром.

Чужое возбуждение можно было использовать и как возбудитель для себя – с Викторией Арен делал это довольно часто, – а можно было отсечь и прислушиваться только к своим чувствам.

– Не сегодня. – Да, не сегодня, не этим утром, когда он принял окончательное решение об отношениях с Софией. – У меня есть кое-какие дела.

Она немного расстроилась, поэтому Арен поцеловал жену еще раз, а затем выскользнул из ее объятий. Быстро оделся и пошел к камину, негромко сказав:

– Жду тебя в столовой, Вик.

София полночи практически не спала. Злилась на себя, понимая, что завтра может уснуть на пляже, но ничего не могла поделать.

Зачем это все императору?

Нет, никаких мыслей о влюбленности. София в подобное совершенно не верила. Так бывает только в сказках – чтобы принцы или короли влюблялись в простых девушек. В жизни они могут этими самыми девушками увлечься, попользоваться, а потом бросить.

Неужели он хочет этого? Просто использовать ее? София уже поняла – императору нравятся ее эмоции, он их будто впитывает. Она его не осуждала: в конце концов, когда тобой искренне восхищаются, это приятно. Он ведь эмпат, а Виктория бывает очень… несдержанной. Это понятно всем, и что должен ощущать эмпат, когда человек рядом с ним злится или ревнует, сложно представить. Ничего хорошего, это точно.

Но что будет потом? Потом, когда он станет общаться с женой и детьми? Ладно, возможно, императору обман легко дастся, он же сам сказал, что часто лжет. Но Софии-то нет! Она не сможет врать. Особенно Агате с Александром. Днем сидеть с ними, а ночью…

Представив себе, что можно делать ночью, София вспыхнула и прижала ладони к пылающим щекам. Защитница, сохрани! Что же это такое – почему, с одной стороны, ей всего этого до ужаса не хочется, а с другой – хочется просто безумно?! Нельзя так, нельзя!

София ругала себя, пытаясь успокоить сердце, будто пустившееся в пляс, а потом с неожиданной ясностью поняла – возможно, и с императором происходит то же самое. Ну, если не брать в расчет влюбленность, конечно. Только его величество, в отличие от нее, просто-напросто принял решение, выбрал определенную сторону. А все остальные проблемы он думает решать в процессе… э-э-э… ну вот – опять!

«Софи, не думай об этом! Не думай! Нельзя так, нельзя!»

Но разум пасовал перед воспоминаниями. Воспоминаниями об улыбке императора, о нежности в его черных глазах, веселом голосе и мимолетных прикосновениях. Хотелось, чтобы этих воспоминаний было больше. Намного больше. Особенно чтобы больше было прикосновений.

Но стыдно. Защитница, как же стыдно…

Мэл Руди

Во время завтрака к ней подсела Мэл Руди, и София обрадовалась, однако вспомнила при этом предостережение императора быть осторожнее и никому не верить.

Но Мэл она верила. Ей сложно было представить бывшую служанку Аарона детоубийцей. Возможно, Мэл собирает информацию для кого-то из родственников убитого принца, но… неужели София обладает подобной информацией? Девушка решительно не могла вспомнить ни одного особенного факта, который знала бы только она.

Хотя… если император сдержит слово, скоро София будет знать про эмпатов что-то особенное. Интересно, в книгах эту информацию можно найти или нет?

– Привет, – сказала София дружелюбно, глядя на Мэл, которая показалась ей бледной и замученной. – Ты как?

– Здравствуй. Как после Дня Альганны, – пробурчала Мэл, уныло ковыряя омлет. – Всю комнату перевернули вверх дном, вопросами замучили, а теперь еще и взгляды косые со всех сторон. Может, мне и правда уволиться, а?..

В голосе Мэл звучало столько неподдельной тоски, что София окончательно уверилась – нет, не может эта девушка притворяться.

– Не знаю. Мне кажется, если уж совсем невыносимо, то и правда надо уходить.

– Да вот… Иногда совсем, иногда терпимо. Думаю.

София немного помедлила, но все же осторожно спросила:

– Как ты считаешь, могут ли быть замешаны в покушении их высочества Ванесса или Анастасия?

– Вот дознаватели тоже спрашивали. А я не понимаю, зачем? Нет, не вопросы эти, а убивать Агату зачем? Это же просто… – Мэл нахмурилась, подбирая слова. – Бесчеловечно это, вот. – Она засунула в рот кусок омлета, прожевала и продолжила уже чуть спокойнее: – Не знаю я, Софи. Ее высочество Ванесса сейчас очень мрачная, неприветливая, но мне сложно представить ее детоубийцей. А ее высочество Анастасия в последнее время что-то слишком много плачет. По-моему, преступники так себя не ведут.

– Плачет?

– Да, глаза постоянно на мокром месте, и вообще она какая-то нервная. Хотя будешь тут нервной… На нее ведь тоже косо смотрят.