The India Way: Strategies for an Uncertain World

Перед миром открывается необычная перспектива: два ведущих игрока делают все, что нужно для победы, а потом еще и еще. Их поведенческое воздействие друг на друга и на весь мир теперь очевидно. При других обстоятельствах США могли бы практиковаться в искусстве заключения сделок. Но в условиях неблагоприятной обстановки они, похоже, больше сосредоточены на изменении условий взаимодействия. Судя по всему, сегодня необходимо отбросить то, что больше не работает. Сделки могут последовать, а могут и не последовать. В конечном счете, способность крупных держав прийти к согласию будет определять наше время. Когда "черные лебеди" встречаются с "серыми носорогами", сама природа среды обитания претерпевает изменения.

На первый взгляд, эти события выглядят тревожными. Особенно если сосредоточиться на событиях, исключив из рассмотрения тенденции. Но международные отношения - это упражнение как в формировании сближений, так и в управлении расхождениями. Такие динамичные процессы будут развиваться, сосуществуя друг с другом. В крайних случаях они порождают союзников или конфликты. Но в условиях взаимозависимого мира большинство отношений, как правило, складываются посередине. Сближение даже между конкурирующими державами - не редкость. Самые короткие примеры - Германия и СССР после Первой мировой войны или США и СССР во время Второй. Напротив, трансатлантическая связь между Великобританией и США оказалась исключительно прочной. Где-то между ними находится партнерство Великобритании и Японии после Реставрации Мэйдзи, которое продлилось полвека. Сотрудничество Китая с СССР/Россией в 1950-е годы и сегодня также заслуживает внимания.

Отношения между США и Китаем, к которым сегодня приковано внимание всего мира, длятся уже четыре десятилетия - не такой уж короткий срок в современном мире. Кто больше выиграл за этот период - вопрос, на который сегодня мы можем получить иной ответ, чем два десятилетия назад. Но поскольку этот период был достаточно долгим, чтобы два поколения воспринимали его как данность, мы приписываем ему ощущение естественности. Мы спрашиваем, почему сейчас она находится в стрессовом состоянии, хотя с тем же успехом могли бы задаться вопросом, почему она просуществовала так долго. Но помимо этих двух вопросов, мир спорит о том, насколько актуальна система, которую разработали устоявшиеся державы, но которую так блестяще использовала поднимающаяся держава для продвижения своих перспектив.

Обычно конвергенция ослабевает по мере того, как заинтересованные стороны приближаются к паритету. Или они считают, что это так. Это верно в отношении США и Китая сегодня, как и в отношении США и СССР в 1948 году или Великобритании и Японии в 1922 году. Отсутствие общего противника, который подталкивал к сближению, также меняет ситуацию. Поражение Германии и Японии устранило причины для продолжения партнерства США и СССР. Снижение значимости России стало фактором для изменений в американо-китайском партнерстве. И не в последнюю очередь, как показывают особые отношения между Великобританией и США, хотя социальное сходство может быть необычайно скрепляющей силой, различия могут быть столь же разобщающими. Заманчиво рассматривать текущие события как результат выбора, диссимуляции или даже эгоизма. Все это может быть правдой, но есть еще и непрекращающийся процесс международных отношений.

События 2016 года были более чем исключительными по своему характеру. То, что самая могущественная страна современности так резко сменила курс, имеет значение, которое трудно переоценить. Признавая это, следует также отметить, что подобные события не являются абсолютно новым явлением. Сама "Америка прежде всего" имеет свою историю, более спорные элементы которой иногда используются для ее критики. Приоритет национальных интересов в ущерб международным обязанностям - это то, что преодолевает идеологический разрыв. Можно задаться вопросом, как выглядела бы внешняя политика Берни Сандерса. Но в своей ранней версии она еще не была Америкой мирового масштаба, и в этом заключается реальная разница.

Россия тоже придерживалась такого подхода сразу после распада СССР в 1992 году. В той или иной степени его практикуют и другие большие и малые страны, даже если они в этом не признаются. Все это можно объяснить только реакцией ключевых политических сил на свое экономическое положение, которое они связывали с событиями в мире. Проще говоря, глобальные цепочки поставок были восприняты как экономическая угроза, а иммиграция и мобильность - как культурная.

Многим в Азии трудно понять, что глобализация породила на Западе чувство неуверенности. Они привели к комбинации левых и правых, которая способствует успеху националистических кандидатов на выборах. Поскольку выгоды от более слаженной глобальной экономики затмили неравномерное распределение внутри обществ и между ними, сегодня недоумение по поводу такого поворота событий столь же велико, как и гнев.