The India Way: Strategies for an Uncertain World

Когда в сентябре 2018 года в ООН Дональд Трамп отказался от глобализма в пользу патриотизма, он, возможно, сильно преувеличил свои доводы. Но от основной реальности трудно отказаться. Как показали результаты выборов на всех континентах, линия тренда сегодня указывает на усиление культурной идентичности и националистических нарративов. Будь то стремление или тревога, мы наблюдаем скорее возврат к истории, чем ее конец. В таких случаях, как Китай, это результат новых возможностей. Но мы также видим, как такие страны, как Россия, Турция или Иран, осуществляют свое влияние без объективной разницы в обстоятельствах. Национализм, по-видимому, является икс-фактором в таких ситуациях. Эти глобальные тенденции находят отражение во внутренних дебатах, где космополитизм считается ответственным за потерю средств к существованию в той же степени, что и за потерю идентичности. И действительно, то, как воспринимается национализм как концепция, многое говорит нам об обществе.

В целом Запад относится к этому менее спокойно, чем Азия, где это считается естественным следствием экономического прогресса. Конечно, с приходом Трампа ситуация начала меняться. Но есть и специфическая история, которая объясняет, почему Германия и Япония сторонятся этого, в то время как Россия или Турция могут этим щеголять. Китай поздно включился в игру, долгое время используя ее в качестве дипломатического инструмента. Но для большей части развивающегося мира, особенно для стран, восстановивших независимость от колониального господства, национализм - это синоним утверждения независимости. Оптимистично это или нет, но государства, находящиеся в разных затруднительных ситуациях, сейчас идут по этому пути - будь то "Китайская мечта", Brexit или "Америка прежде всего". Связь между глобализацией, авторитетом режима и возвращением к истории очевидна.

Настоящая правда о возрождении национализма заключается в том, что на самом деле он был очень прочной основой для организации обществ. В разные времена он побеждал конфликтующие идеологии, которые апеллировали как к более широкой, так и к более узкой лояльности. Многонациональные империи боролись с националистическими настроениями и, в общем и целом, проиграли. Но национальные образования, столкнувшиеся с межнациональными противоречиями, обычно побеждали. Западный империализм в конце концов был уничтожен националистическими настроениями, пробудившимися в их бывших колониях. Коммунизм был следующей транснациональной идеологией в мировом масштабе. Он тоже в конечном итоге потерпел крах, когда социализм приобрел национальные черты. Раскол между СССР и Китаем, а затем между Китаем и Вьетнамом подтвердил непреходящую привлекательность национализма.

Религиозные движения также пытаются преодолеть национальные разногласия. Они могут использовать причины, как в случае с Палестиной, или быть усилиями, направленными на достижение конкретной цели, как в Боснии или Афганистане. Возникновение "Даеш - Исламского государства" является усовершенствованием этой модели. Будучи результатом высоких эмоций и исключительных обстоятельств, национализм в конечном итоге возвращает их к привычной жизни.

Глобализация нашей эпохи представляет собой еще одну попытку преодолеть укоренившийся организационный принцип современной политики. Но поскольку она опирается на более глубокую технологическую основу и более сильные экономические интересы, ее напряжение с национализмом сохранится в обозримом будущем. Конкуренция между двумя столь мощными рационализациями не является чем-то неестественным. Поэтому, вместо того чтобы воспринимать одну из них как событие, мы должны видеть в них течения истории.