Терпимость

В наши дни и в эпоху суперпатриотизма, когда мы с пылом требуем стопроцентного этого и стопроцентного того, возможно, было бы неплохо указать на урок, преподанный природой, которая, по-видимому, испытывает естественное отвращение к любому подобному воплощению идеала стандартизации.

Чистокровные кошки и собаки – это вошедшие в поговорку тупицы, которые склонны умирать из-за того, что рядом нет никого, кто мог бы укрыть их от дождя. Стопроцентно чистое железо уже давно отброшено в пользу композитного металла, называемого сталью. Ни один ювелир никогда не брался делать что-либо из стопроцентного чистого золота или серебра. Скрипки, чтобы быть сколько-нибудь хорошими, должны быть сделаны из шести или семи различных сортов дерева. А что касается блюда, состоящего исключительно из стопроцентной каши, то, благодарю вас, нет!

Короче говоря, все самые полезные вещи в этом мире – это соединения, и я не вижу причин, по которым вера должна быть исключением. Если основа нашей “уверенности” не содержит определенного количества сплава “сомнения”, наша вера будет звучать так же звонко, как колокольчик из чистого серебра, или так же резко, как тромбон из латуни.

Именно глубокое понимание этого факта отличало кумиров терпимости от остального мира.

Что касается личной целостности, искренности убеждений, бескорыстной преданности долгу и всех других душевных добродетелей, большинство из этих людей могли бы пройти проверку перед советом пуританских инквизиторов. Я бы пошел дальше и заявил, что по крайней мере половина из них жила и умерла таким образом, что сейчас они были бы среди святых, если бы их особая склонность к совести не заставила их быть открытыми и несомненными противниками этого учреждения, которое взяло на себя исключительное право возвышать обычных человеческих существ к определенным небесным высотам.

Но, к счастью, они были одарены внутренним сомнением.

Они знали (как римляне и греки знали до них), что стоящая перед ними проблема настолько огромна, что никто в здравом уме никогда не стал бы ожидать, что она будет решена. И хотя они могли надеяться и молиться, что дорога, по которой они пошли, в конечном итоге приведет их к верной цели, они никогда не могли убедить себя, что это единственно правильный путь, что все остальные дороги были неправильными и что очаровательные тропинки, которые радовали сердца стольких простых людей, были порочными путями, ведущими к погибели.

Все это звучит вразрез с мнениями, выраженными в большинстве наших катехизисов и учебников по этике. Они проповедуют высшую добродетель мира, освещенного чистым белым пламенем абсолютной веры. Может быть, и так. Но в течение тех столетий, когда это пламя, как считалось, горело ярче всего, нельзя сказать, что среднестатистический рядовой состав человечества был особенно счастлив или чувствовал себя необычайно комфортно. Я не хочу предлагать никаких радикальных реформ, но просто для разнообразия мы могли бы попробовать тот другой свет, в лучах которого братья из гильдии терпимости привыкли рассматривать дела мира. Если это не увенчается успехом, мы всегда можем вернуться к системе наших предков. Но если бы это придало привлекательный лоск миру, в котором было бы немного больше доброты и терпения, миру, менее подверженному порокам, жадности и ненависти, многое было бы достигнуто, и потери, я уверен, были бы совсем невелики.

И после этого небольшого совета, предложенного, чего бы он ни стоил, я должен вернуться к своей истории.

Когда был похоронен последний римлянин, погиб последний гражданин мира (в самом лучшем и широком смысле этого слова). И прошло много времени, прежде чем общество вновь обрело такую надежную опору, что старый дух всеобъемлющей человечности, который был характерен для лучших умов древнего мира, мог безопасно вернуться на эту землю.

Это, как мы видели, произошло в эпоху Возрождения.

Возрождение международной торговли принесло свежий капитал в бедные страны запада. Возникали новые города. Новый класс людей начал покровительствовать искусству, тратить деньги на книги, жертвовать деньги тем университетам, которые приближались к процветанию. И именно тогда несколько преданных приверженцев “гуманитарных наук”, тех наук, которые смело взяли все человечество в качестве своего поля эксперимента, восстали против узких ограничений старой схоластики и отошли от паствы верующих, которые считали их интерес к мудрости и правописанию древних как проявление зловредного и порочного любопытства.

Среди людей, которые были в первых рядах этой небольшой группы первопроходцев, истории из жизни которых составят остальную часть этой книги, немногие заслуживают большего уважения, чем та очень робкая душа, которая стала известна как Эразм.

Ибо робким он был, хотя и принимал участие во всех крупных словесных стычках своего времени и успешно умудрялся наводить ужас на своих врагов благодаря точности, с которой он обращался с самым смертоносным из всех видов оружия – дальнобойным оружием юмора.