Терпимость

А во-вторых, и это еще более важно с точки зрения терпимости, Реформация избавила северную и западную Европу от диктатуры власти, которая под видом религиозной организации на самом деле была не чем иным, как духовным и в высшей степени деспотическим продолжением Римской империи.

С этими утверждениями наши читатели-католики вряд ли согласятся. Но у них тоже есть основания быть благодарными движению, которое было не только неизбежным, но и должно было оказать самое благотворное служение их собственной вере. Ибо, полагаясь на собственные силы, Церковь предприняла героические усилия, чтобы избавиться от тех злоупотреблений, которые сделали ее некогда святое имя синонимом алчности и тирании.

И ей это блестяще удалось. После середины шестнадцатого века в Ватикане больше не терпели Борджиа. Папы, как и прежде, продолжали оставаться итальянцами. Отступить от этого правила было практически невозможно, поскольку римский пролетариат перевернул бы город с ног на голову, если бы кардиналы, которым было поручено избрание нового понтифика, выбрали немца, француза или любого другого иностранца.

Однако новые понтифики отбирались с большой тщательностью, и только самые выдающиеся кандидаты могли рассчитывать на рассмотрение. И эти новые хозяева, которым верно помогали их преданные помощники-иезуиты, начали тщательную уборку в доме.

Продажа индульгенций подошла к концу. Монашеским орденам было предписано изучать (и впредь исполнять) правила, установленные их основателями. Нищенствующие монахи исчезли с улиц цивилизованных городов.

И общее духовное безразличие эпохи Возрождения сменилось горячим рвением к святой и полезной жизни, проведенной в добрых делах и смиренном служении тем несчастным людям, которые были недостаточно сильны, чтобы нести бремя существования самостоятельно.

Тем не менее, большая часть территории, которая была утрачена, так и не была возвращена. Говоря с определенной географической свободой, северная половина Европы оставалась протестантской, в то время как южная половина оставалась католической.

Но когда мы переводим результат Реформации на язык картинок, реальные изменения, произошедшие в Европе, становятся более очевидными.

В Средние века существовала одна универсальная духовная и интеллектуальная тюрьма.

Протестантское восстание разрушило старое здание и из части подручных материалов построило собственную тюрьму.

Таким образом, после 1517 года существует два подземелья, одно из которых предназначено исключительно для католиков, другое – для протестантов.

По крайней мере, таков был первоначальный план. Но протестанты, у которых не было преимущества многовековой подготовки в условиях преследований и репрессий, не смогли защитить свое заключение от инакомыслия.

Через окна, дымоходы и двери подвалов сбежало большое количество непослушных заключенных.

Вскоре все здание превратилось в развалины.

Ночью пришли негодяи и забрали целую повозку: кучу камней, балок и железных прутьев, которые они использовали на следующее утро, чтобы построить свою собственную маленькую крепость. Но хотя внешне она напоминала ту первоначальную тюрьму, построенную за тысячу лет до этого Григорием Великим и Иннокентием III, ей не хватало необходимой внутренней прочности.

Как только она была готова к заселению, как только на воротах был вывешен новый свод правил и предписаний, недовольные попечители начали массово уходить. Поскольку их смотрители, ныне называемые священниками, были лишены старых методов дисциплины (отлучение от церкви, пытки, казни, конфискации и ссылки), они были абсолютно беспомощны перед этой решительной толпой и были вынуждены стоять в стороне и смотреть, как мятежники возводят такой частокол, который удовлетворял их собственным теологическим предпочтениям и провозглашали такие новые доктрины, которые соответствовали их преходящим убеждениям.

Этот процесс повторялся так часто, что в конце концов между различными изоляторами образовалась своего рода духовная ничейная зона, где любопытные души могли бродить наугад и где честные люди могли думать все, что им заблагорассудится, без помех и приставаний.

И это великая услуга, которую протестантизм оказал делу терпимости.

Это восстановило достоинство отдельного человека.

ГЛАВА XIII. ЭРАЗМУС

При написании каждой книги наступает кризис. Иногда это происходит на первых пятидесяти страницах. В других случаях это не проявляется до тех пор, пока рукопись не будет почти закончена. Действительно, книга без кризиса подобна ребенку, который никогда не болел корью. Вероятно, с этим что-то не так.

Кризис в настоящем томе произошел несколько минут назад, поскольку я достиг того момента, когда идея работы на тему терпимости в год благодати 1925 кажется совершенно абсурдной; когда весь труд, затраченный до сих пор на предварительное исследование, предстает в свете столь ценного времени потраченного впустую; где я больше всего хотел бы разжечь костер из Бери, Леки, Вольтера, Монтеня и Уайта и использовать копии своих собственных работ, чтобы разжечь печь.

Как это объяснить?