Танцующий на воде

Было решено экспериментировать надо мной. Сошлись во мнении: «спусковой крючок» срабатывает в искусственно созданной ситуации, подразумевающей угрозу или даже сильную боль. Я сам сообщил, что прежде «переправлялся» только в критические моменты жизни; при себе оставил догадку, что все такие моменты связаны с мамой, с памятью о маме. Но как разблокировать воспоминания, как поставить их на службу нашему делу? Коррина и инструкторы чего только не перепробовали. Например, Хокинс заковывал меня в кандалы и требовал детально рассказывать о предательстве Джорджи Паркса. Мистер Филдз завязывал мне глаза, отводил в лес и задавал въедливые вопросы о том дне, когда я свалился в реку. Вместе с Эми я оставался на конюшне, выкладывал все мне известное о преступлении моего отца по отношению к моей матери. Однажды в субботу Коррина уселась в экипаж и я повез ее через поле, силясь вообразить, будто доставляю Софию к своему дяде Натаниэлю. Ничего не происходило. Синий свет и не думал мерцать, и по окончании эксперимента, измученный воспоминаниями, растрогавший экспериментаторов, я все-таки оставался в том же месте, где и начинал моральную самоэкзекуцию.

В ту же субботу, разочарованные отсутствием результатов, мы с Корриной вошли в гостиную. Мистер Филдз и Хокинс пили кофе. Поздоровавшись, они из деликатности удалились. Было уже лето. Длинные дни, поздние сумерки и ранние зори значительно сокращали время тренировок. Из той поры мне запомнилось почти метафизическое чувство – будто я расту, расцветаю заодно со всем сущим на земле. Но механизм Переправы оставался тайной за семью печатями.

Мы присели к столу. Пустоватый разговор продолжался, пока не были исчерпаны все темы, не имевшие отношения к главному. Лишь тогда Коррина выдала:

– Хайрам, из тебя получился превосходный агент. По всем параметрам, за исключением собственно умения переправлять, ты показал себя великолепно. Для нас это благо, ведь мы намерены использовать тебя в пределах наших потребностей, а не в рамках твоих возможностей. Что ты нахмурился? Похвала моя для тебя пустой звук? Напрасно, Хайрам, напрасно. Далеко не каждый достигает у нас таких выдающихся результатов.

Нет, пустым звуком Корринины слова не были. Всю сознательную жизнь я провел в услужении отцу и брату. Все мои успехи (даже те, чье свершение обеспечил сам отец) рассматривались как угроза существующему порядку вещей. Впервые я почувствовал себя в ладу с миром.

А вот как сложилась судьба тех новобранцев, которые Коррининых ожиданий не оправдали, зато успели узнать слишком много о деятельности виргинской ячейки? Насчет себя, собственного выхода в большой мир я не обольщался. Кто бы меня, интересно, выпустил – с таким объемом секретной информации?

– Дело в том, что ты превзошел наши ожидания. Да, мы кое-что знали о тебе: грамотный, способный парень с исключительной памятью, рос в доме, а не на плантации. Но твой дар перевоплощения – это нечто особенное. Небывалое. Как слишком многие, ты участвовал в ночных травлях, однако никому не удавалось продержаться так долго не только за счет быстрых ног, но в большей степени за счет хитрости и наблюдательности.

Коррина замолчала. Понятно: готовится перейти к неприятным вещам. Вон и взор опущен – слова подбирает. Вспомнился ее приезд в Локлесс, отцовская библиотека – я тогда стоял ни жив ни мертв. Иллюзия, чистой воды иллюзия эта Корринина властность, эти ее господские замашки. Спектакль со сценарием, репликами, гримом. Отбрось дамский убор, воспринимай ритуал посещения скачек, все эти любезности, реверансы, белила и румяна как меры конспирации – и узришь двоих, мужчину и женщину, которым не дается продолжение разговора. Лишенная атрибутов, которые, возможно, успели стать ее второй натурой, Коррина вызывала жалость. Из жалости, из желания облегчить ей задачу я пошел против собственных правил. То есть заговорил.

– Сам знаю, что этого мало. Меня не за быстрые ноги выбрали и не за грамотность. Тут другое. Другое.

– Верно, Хайрам, – отозвалась Коррина. – Не от всякого врага убежишь и не до всякого приневоленного дотянешься. Джексон, Монтгомери, Колумбия, Натчез – туда нашим агентам не проникнуть, а ведь там люди обречены. Да кому я рассказываю! Путь оттуда на Север занимает недели – Переправа же происходит почти мгновенно. Это – истинная Дорога свободы, Хайрам. Без этого дара мы можем только пугать южан. С ним – получаем возможность атаковать в любой момент. Короче, Хайрам, ты нам нужен. Не как человек, виртуозно подделывающий вольные, и не как ловкий бегун. Ты нужен нам как спаситель своего народа, как проводник к Свободе, которая – для каждого.

Я отлично понимал Коррину, вот только новобранцы, не оправдавшие ожиданий, не шли у меня из головы.

– Ну а что вы со мной сделаете, если я так и не научусь пользоваться своим даром? Что, Коррина? В подземной библиотеке буду сидеть, бумаги выправлять, пока не помру? Или вы меня снова – в яму?

– Нет, конечно. Ты же свободен, Хайрам.