Танцующий на воде

Полагаю, они заранее сговорились либо почуяли, что следует делать – иначе почему на слове «час» Генри и Джейн отпустили старика и вместе с Беном и Робертом шагнули в воду? Все трое братьев образовали шеренгу – лицами к противоположному, невидимому берегу, а Джейн взяла меня за руку и чуть ли не силой втащила в озеро. Мы с нею заняли места позади Генри, Бена и Роберта. Я оглянулся. Папаша Росс, по-прежнему с завязанными глазами, стоял, где его оставили. Гарриет обошла старика кругом, как бы впитывая отеческое тепло, затем нежно прикоснулась губами к его лбу, а ладонью – к щеке. Ладонь уже светилась зеленым. Свет лился тугим потоком, ладонь спружинила, и в зазоре между нею и старческой щекой блеснули слезы.

Это длилось считаные секунды. Затем Гарриет шагнула прочь от отца, встала впереди братьев, мгновение помедлила – и ринулась вперед. Генри, Бен и Роберт пошли следом, мы с Джейн за ними. Никто не произносил ни слова, все смотрели в затылок Гарриет, и только я двигался вслепую, ведомый Джейн. Голова моя была повернута под немыслимым углом, взгляд устремлен на папашу Росса, будто окаменевшего на берегу, упорно не снимающего повязки. На моих глазах старик таял, обращался в дым, в бесцветный туман – так тают, ускользают воспоминания.

В точности как на филадельфийском пирсе, субстанция, в которую мы вступили, не была водой. Гарриет мерцала теперь вся, от пят и до макушки. Повернув голову, она перехватила мой взгляд и произнесла:

– Не бойся, Хайрам. На сей раз я с целым хором. Мы есть друг у друга – хор у меня, я у хора.

И Гарриет продолжила идти вперед, с каждым шагом светясь все ярче. Туман расступался перед нею, как расступаются перед корабельным носом морские волны.

Вдруг она остановилась, заставив остановиться весь наш отряд, и провозгласила:

– Нынче Переправа свершается в честь Джона Табмена!

– В честь Джона Табмена! – эхом повторил Бен.

– Не с нами он уходит, Джон Табмен, о чем моя великая печаль. Не с нами папаша Росс и мамаша Рит, но сердцем чую: не за горами день, когда вместе будем.

– Не за горами! Не за горами! – отозвался Бен.

– На дорогу вступили мы, на Тайную дорогу! – продолжала Гарриет.

– Не за горами! – повторил Бен.

– Жизни наши – маршрут, судьбы наши – трос, я же – Паромщица, я вас переправлю к свободе.

– Паромщица! – выкрикнул Бен.

– Да не сокрушатся наши сердца!

– Вперед, Гарриет, вперед!

– Да не сокрушатся наши сердца, ибо мое сердце сокрушалось уже довольно, и было это давно.

– Смотри вперед, Гарриет! – воскликнули вместе с Беном Роберт и Генри.

– Джон Табмен, любовь моя, ради тебя я пустилась в бега!

– Любовь, любовь!

– Потому я взяла это имя – Табмен!

– «Любовь» – значит «Табмен»! «Любовь» – значит «Табмен»!

– Все началось, когда я была девчонкой, когда детские мои руки угодили в жернова, что зовутся Неволей.

– Натерпелась наша Гарриет, ох натерпелась!

– Корь свалила меня, едва не убивши.

– Настрадалась наша Гарриет, ох настрадалась!

– Потом была гиря. Были провалы во мрак, была боль. Но пришло озарение.

– Гиря вылепила Паромщицу!

– Я сбежала в лес, и там открылась мне узкая тропка.

– Тропка выводит на дорогу!

– До дороги я тогда не доросла.

– Но время летело, летело для нашей Гарриет!

– Я, девчонка, работала наравне с мужчинами.

– Вперед, Гарриет, вперед!

– Я стала сильна, как вол.

– Гарриет сильна, как вол!

– С плантации меня отправили на заработки.

– Гарриет отправили на заработки!

– Господь был щедр в дарах Своих, Господь укрепил мои плоть и дух тяжким трудом, дабы я могла вывести из рабства мой народ.

– Веди нас, Мозес, веди же!

– Но пою я про Джона Табмена!

– Ох этот Табмен!

– Ни один мужчина не потерпит, чтоб его затмила женщина.

– Гарриет любого затмит!

– Не таков был Джон Табмен.

– Не таков! Не таков!

– Джон Табмен – он мною гордился. Силой моей и усердьем моим.

– Веди нас, Мозес! Веди нас!

– И я люблю Джона Табмена, ведь как не любить того, кто любит тебя?

– Несчастье, большое несчастье постигло нашу Гарриет!

– Джон Табмен ценил мою силу, ценил усердье мое.

– Мозес сильнее всех!

– А раз так, значит, он и меня саму любил.

– Джон Табмен!

– Мы хотели сбежать. Мы жили мечтою о Севере, ибо работа наша была тяжела.

– Очень тяжела!

– Мы мечтали о клочке земли и куче детишек. О тихой жизни, о тихом счастье.

– Но случилось несчастье!

– Кое-кто любил меня крепче, чем Джон Табмен.

– В том-то и суть!

– Господь Бог стал моим светочем. Господь Бог явил мне истинную дорогу.

– Дорогу к свободе!

– Господь позвал меня в Филадельфию.

– К свободе! К свободе!

– А Джон со мною не пошел.

– Господь ему судья!

– Север меня перековал.

– Это больно, когда перековывают!

– Я вернулась совсем другой. Я изменилась.

– Гарриет вернулась из Земли обетованной!

– Потому что я обещала.

– Гарриет держит слово!

– Я вернулась за моим Джоном.

– За Джоном Табменом!

– А он на другой женился.

– Господь ему судья!

– Я решила: найду их, они у меня попляшут.

– Бедная Гарриет!

– Я их нашла, я скандал им закатила. Как я визжала, Господи! Не думала вовсе, что до самого Броадуса дойти может.

– Ох этот Джон Табмен!

– Меня могли обратно под ярмо упечь – да я про то не думала.

– Бог ему судья, Джону Табмену!