Танцующий на воде

– Раньше ты без провожатых обходился, а теперь чего поменялось? Этот, который за дверью, вообще нездешний. Если ты дорогу забыл, так я с тобой могу пойти. Что, не гожусь? Вот ты себя и выдал, Роберт Росс. Все знаю про твои шашни, про девку твою, потаскуху!

Дело принимало серьезный оборот. Я не мог больше оставаться снаружи, я вошел. И разглядел Мэри в подробностях. Миниатюрная, хрупкая, исполненная праведного гнева, она действительно знала мужа как облупленного. Врать ей было бессмысленно. Не догадываясь об истинном смысле происходящего, Мэри совершенно точно определила, что Роберт собирается отнюдь не в гости к родителям.

– Это ты-то Джейкоб? – бросила Мэри, едва не испепелив меня взглядом. – А ну как я с тобой до Гаррисонов прогуляюсь да спрошу, тамошний ты или нет?

– Нам этого делать нельзя, – отчеканил я.

– Нам? Ладно, я и одна могу. Прямо сейчас и пойду.

– Я запрещаю.

– Да неужто? По рукам, по ногам меня скрутишь, так, что ли?

– Нет, мэм. Вы просто никуда не пойдете, и все. Именно этого я добиваюсь.

Мэри смотрела недоверчиво, но, по крайней мере, уже без непробиваемого упрямства.

– Вы правы, меня зовут вовсе не Джейкобом, – зачастил я. – Вашему Роберту пришлось солгать. Если вы поступите так, как грозитесь, вы навлечете беду на себя и на всех, кто вам дорог. Настоящую беду, Мэри, настоящее горе, с которым не сравнится даже супружеская измена.

Роберт, все так же сидевший на койке, простонал:

– Ребенок!

– Миссис Мэри, – продолжал я, – Роберт не посвятил вас в свои планы. Вы правильно догадались: он темнит. Он уходит. Так надо. Вы не должны мешать ему.

– Еще как должна. И буду! Буду!

– Нет, мэм, не будете. Он скрытничал, но я скажу вам правду. Броадус решил продать вашего мужа. Когда это случится, вы с Робертом только в раю свидитесь. Поверьте, у вас больше шансов по воде пройти аки посуху, чем Роберта вашего снова обнять.

– Он уже год с этой девкой путается. И что-то я не слыхала, чтоб старый Броадус кого вздумал продавать. Роберт работящий да смирный. Таких с молотка не пускают.

– Как раз таких и пускают, Мэри. За таких цену хорошую дают. Неужто вы и впрямь думаете, что хозяин добрый; на него, главное, работай до седьмого пота – и он не продаст, пожалеет? Когда это смирение или трудолюбие кого из наших спасало, а, Мэри? Знаете, я тут прошелся по окрестностям, и вот что я вам скажу: разорится скоро ваш Броадус. Уж мне-то поверьте, я подобных плантаций навидался. Любой хозяин, когда его прижмет, начинает людей распродавать. Обычное дело. Послушайте меня, Мэри. У вашего Роберта две дороги: с молотка пойти прямиком на Юг или со мной – к свободе.

Если бы на Тайной дороге имелся устав, получалось бы, что я нарушаю все его основные законы – прямо по списку, по порядку. Первый из них – агента никто не должен видеть, кроме лиц, непосредственно им вызволяемых. Второй: агент ни при каких обстоятельствах не излагает истинного своего плана. Сочинять можно и нужно – правду говорить нельзя. Но куда мне было деваться? Время поджимало, Мэри грозилась не в шутку и ущерб делу могла принести чудовищный.

– Тайная дорога свободы дает вам надежду, Мэри. Даже не просто надежду, а реальный шанс на воссоединение с мужем. Мне больно разбивать вашу семью. Я сам разлучен с одной девушкой… Она осталась в Виргинии, я о ней ни на минуту не забываю. Всегда она со мной в мыслях – и днем и ночью. Оторвали меня от нее. Только лучше, куда как лучше, если муж ваш отправится со мной на свободный Север, чем если его погонят на Юг. Вот тогда он для вас все равно что умрет. Или так, или так, Мэри. Третьего не дано.

Я знаю, вы ребенка ждете. Поэтому вам сейчас с нами нельзя. Но мне понятна ваша тоска. Я сам сиротой рос. Мою маму продали на Юг, а отец… отец мой – ничтожество, он и плевка не стоит. Вы боитесь, Мэри, что дитя родится без отца; клянусь, я вам сочувствую, как родной сестре сочувствовал бы!

К сожалению, выбирать не приходится. Роберта вы все равно лишитесь. Либо мы его заберем, либо они, хозяева. Что мы за люди, чем занимаемся, вам известно. Вы также знаете, что мы слов на ветер не бросаем. Мы не успокоимся, пока не вызволим и вас, и ваше дитя, пока вы не обнимете мужа где-нибудь в свободном северном штате.

Мэри, глядевшая на меня во все глаза, вдруг покачнулась, отступила на шажок и простонала:

– Нет, нет, нет! – И затрясла головой.

А мне представилась София – она вот так же стонала, вот так же отрицала реальность, когда нас с нею окружили Райландовы ищейки. Эта кошмарная сцена была живо вытеснена другой, которая имела место в Брайстоне, перед операцией по спасению Парнела Джонса. Я подозревал бог знает что – и тогда Исайя Филдз стал Микайей Блэндом; назвав свое настоящее имя, рассеял мои страхи. Вера стала взаимной – Микайя открылся мне, и я больше не сомневался в чистоте намерений всей организации. Теперь, вдохновленный, я пошел на новый риск.

– Мое имя, – заговорил я, – настоящее имя – Хайрам. Роберт Росс – мой пассажир, и я берусь переправить его в безопасное место. Жизнью поклясться готов, мэм, – ваш муж не погибнет. И вас мы тоже не оставим.