Талисман

Какая-то внешняя сила подхватила меня и, перевернув вниз головой, понесла куда-то наверх. Так люди и умирают, успел подумать я, представляя, что это моя душа несется то ли в рай, то ли, что более вероятно, в ад…

Очнулся я в маленькой комнатке. Дышать здесь было значительно легче, потому что воздух поступал через разбитое окно. Я лежал, свешиваясь вниз головой с какой-то старой кровати. Я снова закашлялся и свалился на пол, чувствительно стукнувшись головой о деревянный пол. Меня стали трясти, словно яблоню… Голова моя болталась из стороны в сторону…

– Пре… пре… кра… ти! – сумел выговорить я, но Арсений был неумолим и рывком поднял меня на ноги.

– На крышу! Держи фонарь! За мной!

Вдохнув свежего воздуха, я пришел в себя и понял, что был на волосок от смерти. «Ласковый убийца»! Я понял, почему так называют угарный газ…

Справа от нас с грохотом обвалился балкон. Почти весь дом по периметру был объят огнем – скорее всего, кто-то облил его бензином и поджег. Несмотря на то, что дерево, из которого был построен дом, было старое, гнилое и, вероятно, сырое, горело оно замечательно! И ветер раздувал пламя, не давая ему погаснуть.

Сзади нас обдавало жаром. Снизу, через дыры в крыше, окутывало дымом, отчего дышать становилось тяжело, и мы снова закашлялись. Но прыгать в черную пустоту было страшно. Огнем освещались трава, кусты, доски, но с высоты третьего этажа земля казалась неимоверно далеко. Я стоял подальше от края, держась за печную трубу, когда вдруг заметил торчащую над краем крыши лестницу и указал на нее Арсению. Вероятно, если бы я показал ему слона, парящего над нами, он не был бы так изумлен, как этой лестницей.

– Ее тут не было! – заорал он мне, перекрикивая и ветер, и гул от пожара, и треск деревянного дома, объятого огнем. – Я клянусь! Мы же дважды обошли дом! Ее здесь не было!

– Слава богу, что она здесь есть! – хрипло проорал я в ответ.

Лестница была старая, деревянная, и прислонили ее чуть под наклоном, почти вертикально, иначе бы она не доставала до крыши. Я схватился за нее, чтобы она не завалилась под весом человека, а Арсений, вместо того чтобы начать спускаться, стал доказывать мне, отчаянно жестикулируя, что ставить здесь лестницу, чтобы мы по ней спустились, – нелогично! Я решил, что он все-таки спятил, и, оставив лестницу, схватил его за шиворот:

– Хорошо! Этот придурок, который нас пытается сейчас сжечь живьем, не такой логик, как ты! Давай его поймаем и спросим, за каким дьяволом он поставил здесь для нас лестницу!

Похоже, моя логика повлияла на него, и он велел мне лезть первым.

Лестница была древняя, может быть, ее еще Гартнер делал самолично. Я стал осторожно спускаться вниз. Глаза слезились от дыма. В горле было сухо и горько. Голова кружилась. И когда я был уже на уровне окон первого этажа, лестница все же подломилась, и я, больно ударившись, оказался на земле. Сверху на меня светил фонарем Арсений.

– Ты живой?! – раздался его голос.

– Да! – выдавил я из себя слабый крик.

– Лестница сломалась?

– Да, пополам! Что теперь делать?

– Посвети на землю! Мне нужна посадочная полоса!

Мы находились на противоположной от входных дверей стороне дома. Здесь почему-то – и к нашему счастью – огонь не разгорелся. Поэтому и лестница не вспыхнула вместе со стенами, как могла бы, находись она на другой стороне дома. Я стал светить на землю, предполагая, что Арсений сейчас будет прыгать вниз, тем более что языки пламени уже прорывались на крышу и поглотили небольшую башенку. Картина «Последний день Помпеи»!

– Видишь? – закричал я ему, показывая небольшой участок земли, куда, по моему мнению, можно было приземлиться.

– Да! – крикнул он в ответ. – Отходи подальше! На счет три! Раз… два… три!

Я отошел на безопасное расстояние, и не зря. Потому что на счет три вместо Арсения мимо меня пролетела и негромко ударилась о землю… его сабля!

– Она не сломалась? – обеспокоенно крикнул Арсений. – Подними ее и держи! Аккуратнее!

В этот момент как раз за его спиной полыхнул огонь, и Арсений наконец-то прыгнул вниз. Полы его плаща, словно крылья гигантской летучей мыши, раскрылись в воздухе. Секунда – и он оказался недалеко от меня. Кувырнувшись в момент приземления, он плюхнулся в лужу, обдав меня грязью.

Пожар полыхал нешуточный. Появились люди, пытавшиеся ограничить огонь от соседних домов, раздавались крики. Луна скрылась, накрапывал дождь, ветер стихал.

Мы отсиживались у какого-то сарая. Точнее, я сидел, а Арсений, забравшись на крышу этого сарая, смотрел вокруг. Я не чувствовал ни холода, ни страха. Только какую-то немыслимую усталость. И апатию.

– Я его вижу! – вдруг сказал он и спрыгнул вниз. Споткнулся о меня, чертыхнулся и крикнул: – Доктор, очнись! Спать будешь на работе!

И я отчетливо представил себе, что лучше бы я был сейчас на работе, в реанимации, пусть и покойники вокруг, как сказала прорицательница Матильда, только…

– Только подумай! – вмешался в мои мысли Строганов. – Он стоит как ни в чем не бывало! Пора! Считай, что он у нас в кармане!