Талисман

И, рывком поставив меня на ноги, он стал давить мне на какие-то точки на лице. Но не это привело меня в чувство, а подозрение, что руки у Арсения грязнущие! А я не могу, когда лицо трогают грязными руками! Невроз, вероятно. Поэтому довольно резко оттолкнул его от себя.

– О! – обрадовался он. – Вижу, теперь ты в порядке! Это шиацу! Японская…

– Где он? – перебил я его. Злость и раздражение быстро изгоняли из меня апатию.

– А вот! – указал Арсений на видневшуюся невдалеке пустынную дорогу. Убийца, которого мы преследовали, стоял под фонарем, скрестив руки на груди, и смотрел на пожар.

– Тоже мне Нерон! – хмыкнул я и, достав в очередной раз газовый баллончик, ринулся по направлению к врагу.

– Живьем, доктор! – крикнул Арсений и припустил за мной. – Помни, ты клятву Гиппократа давал!

– Пошел ты! – бросил я ему, заметив, что в руках у него странного вида фонарик. Чего он им-то не пользовался, когда в доме были?

Мы подбирались к убийце и поджигателю сбоку, стараясь не показываться на глаза и прячась за кустами, которые росли вдоль дороги. Метрах в десяти от него Арсений жестом остановил меня и тихо предупредил:

– Как скомандую, зажмурь глаза!

Я, не вникая, кивнул. Нам удалось подойти к нему совсем близко, так что я уже различал черты его лица. Бороду, во всяком случае, разглядел. Очков не было. Но он вдруг почувствовал наше присутствие и повернул голову в нашу сторону.

– Глаза! – тихо напомнил Арсений, и в ту же секунду я зажмурился, но и сквозь закрытые глаза увидел мощную вспышку.

Открыв их, я увидел, что Фотограф, или Гартнер, или черт его знает кто на самом деле, лежит на земле. Видимо, без сознания. Арсений стоит над ним и снимает с себя веревки, которыми были подпоясаны его джинсы.

– Вяжи ноги! – кинул он мне одну из веревок. А сам стал связывать лежащему руки за спиной.

Когда тот был связан, как говорится, по рукам и ногам, Арсений тяжело вздохнул:

– Жаль, что он доказательства спалил!

– Какие доказательства? – не понял я, но он не успел ответить, потому что пленный стал приходить в себя.

Он открыл глаза, заморгал часто-часто. Но было видно, что ему было плохо видно после яркой вспышки от фонаря Арсения. Я так засмотрелся на него, что позабыл спросить у Арсения, что за жуткое оружие он использовал.

– Простите, – услышали мы голос Фотографа, – я почти ничего не вижу. Это пройдет?

Арсений не торопился отвечать, с любопытством разглядывая человека, за которым мы охотились и чей портрет был, в общем-то, похож на оригинал. Арсений, видимо, тоже размышлял над его внешностью, потому что попробовал подергать его за бороду. Однако она не поддавалась.

– Хороший клей! – сказал он. – А зрение минут через десять восстановится. Ну, должно восстановиться.

– Значит, убивать и пытаться сжечь нас живыми – это не страшно, – заговорил я, борясь с желанием пнуть мужчину ногой. – А зрение потерять – это неприятно, так?

– Не знаю, – тихо ответил он, продолжая жмуриться и моргать. – Я, во всяком случае, не пробовал никого сжигать. Правда, убивать мне приходилось. Но давно и в целях самообороны.

– Это ты от старухи оборонялся? – возмутился я. – Или когда Ухтомского «мочил»?

Меня переполняли эмоции, но я удивлялся спокойствию Арсения, так как был уверен, что он начнет допрос с того, что поколотит его. Но ошибся.

– Надо куда-нибудь отсюда свалить, – предложил он, указывая на подъезжавшие пожарные машины.

– У меня здесь машина рядом, – отозвался пленный Фотограф. – Развяжите мне, пожалуйста, ноги, и я могу показывать…

– Сейчас! Разбежался! – возмутился я. – Может, еще и руки?

Глава 30

Наверное, мы представляли собой странную процессию. Впереди шел бородач со связанными за спиной руками, за ним молодой человек с саблей в руке и далее – замыкающий, все время оборачивающийся назад, с фонариком в одной руке и с электрошокером в другой. Впрочем, идти было недалеко. Наш пленный не соврал, его машина была припрятана около дороги, на обочине. Усадив связанного убийцу на заднее сиденье (он даже не думал сопротивляться), мы стали держать совет. Решили отъехать на машине подальше и затем допросить его.

Уже через полминуты Арсений, получив ключи, завел машину и рванул с места.

– Кажется, за нами кто-то едет, – бросил он мне и спросил у пленного: – Ручник работает?

Тот ответил утвердительно. Дорога была с односторонним движением, и мы были практически единственными, кто ехал в сторону города. Лишь позади нас, вдалеке, был виден свет фар. Арсений сбросил скорость с сотни до шестидесяти и, крикнув «Держись!», дернул ручной тормоз. Я с открытым от неожиданности ртом наблюдал, как меняется вокруг картинка: машину разворачивало на 180 градусов. Две секунды неподвижности – и мы стремительно набираем скорость в обратном направлении. Мгновение – и мы пролетели мимо какой-то машины, которая, возможно, и преследовала нас.

– Не волнуйтесь! – громким голосом сообщил нам Арсений. – Скоро развернемся!

Мы действительно вскоре остановились на какой-то проселочной дороге, ведущей в сторону залива. А не тут ли… Я пытался вспомнить, не здесь ли везли на тележке тело бедного Ухтомского?