Таксидермист

– Я хотела снова уехать, мне же не надо оплачивать учебу! Но мне все время отказывают. Подаю прошение за прошением – и каждый раз ничего. То одно не так, то другое. Потом я узнала, что нужно дать двадцать тысяч евро одному типу в комиссии по народонаселению. Где мне их взять? Я тут зарабатываю около ста… Могу сэкономить пятнадцать… Знаешь, сколько я отложила? Четыреста… Не сердись на меня, но я уже хотела переспать с тем типом, хоть он та еще мерзость, только оказалось… оказалось…

– Что случилось?

– Оказалось, что он ге-е-ей… Я больше не выдержу… Я не хочу здесь жить, Норман. Не хочу!

– Не говори так. – Он погладил ее по голове. – Я тебе помогу. Столько у меня с собой нет, но я дам тебе две тысячи. А когда снова приеду, привезу еще. И ты постепенно накопишь на взятку. А потом уедешь отсюда.

– Как же я тебя люблю… Но как мне тебе отда-а-ать…

– Где-нибудь там зацепишься, не обязательно же тебе быть моделью. И когда-нибудь вернешь.

Найдя брюки, он нашарил липучку на поясе, открыл длинный карман и выгреб последние тысячи. У него осталось лишь немного мелочи.

– Держи.

Она поцеловала его так, как будто должен был наступить конец света.

Внезапно она ни с того ни с сего заторопилась, требуя, чтобы он оделся, – будто ее обухом по голове огрели. Она бегала вокруг него голая, в окружении развевающихся волос, а потом снова поцеловала и прошептала:

– Прости.

А затем чуть ли не пинком выставила за дверь с сумкой в руке и в одном ботинке.

Норман присел на лестницу и начал зашнуровывать второй ботинок, когда услышал, как внизу в подъезд вошла какая-то большая компания. Ему это не понравилось. Он взглянул вдоль коридора, но спрятаться было негде. Что бы ты ни делал, даже если просто идешь по лестнице, лучше, чтобы никто этого не видел.

В конце концов он пожал плечами и начал спускаться. Ну, разминется с кем-то, что, собственно, такого?

Однако этажом ниже вдруг открылась дверь, и Нормана схватили сзади за воротник, после чего рывком затащили в квартиру. Чья-то рука заблокировала ему локти, ладонь зажала рот.

На лестнице за дверью слышался топот множества тяжелых ботинок.

– Сейчас я тебя отпущу, – услышал он возле уха шепот Аммиака. – Молчи. Не кричи и не делай глупостей. Понял, Викинг? Это я. А это квартира моей тетки.

Норман с трудом кивнул головой, которую будто сжимали кольца удава. Захват ослаб.

– Идем, – прошептал Аммиак. – Вдоль стены, не показывайся в окне.

Они вошли в заполненную книгами комнату. Аммиак встал за спиной Нормана и протянул старый театральный бинокль.

– Дом напротив. Пятое окно слева, самый верхний этаж. Видишь?

В глубине комнаты напротив две молодые женщины снимали со штатива маленькую цифровую камеру с большим объективом.

– Теперь посмотри вниз.

У входа стояли два угловатых фургона цвета закопченной жести, с красными лабрисами на дверцах.

– Ты давал Марианне деньги? Какие-нибудь подарки? Давал, дурень ты сентиментальный?

Норман молча кивнул.

– Так вот – это проституция, дурачок. В последнее время постоянный ее номер.

На лестнице послышался топот, крики и какой-то грохот. И разъяренный женский голос, заглушивший душераздирающие рыдания Марианны:

– Ты его предупредила! Предупредила, сраная патриархальная шлюха!

Норман рванулся, но рука Аммиака опустилась ему на плечо, стиснув его будто тисками.

– Стой, дурень! Они ничего ей не сделают. Она жертва патриархата. Самое большее получит пару раз по морде. Но ты воспользовался проституцией. Если до тебя доберутся, ты никогда отсюда не уедешь.

С лестницы доносились топот подошв, треск раций и команды.

– Не мог же он исчезнуть! Проверить улицу. И обыскать квартиры! Сверху! Быстрее, суки! Найти мне эту свинью!

– Тетя, как можно отсюда выйти?

– Через кухню. На карниз, оттуда на крышу киоска и по-быстрому между гаражами. Там есть такой промежуток на полметра. Нужно перебежать на другую сторону ограды, и выйдешь во второй двор. Из нашего ничего не видно. Только быстро, пан Викинг. Я вам открою окно!

– Слышал? В тот двор, а потом иди через садовые участки в лес. Кое-кто хотел с тобой встретиться. Возле бункера, помнишь? Иди, не беги! И не возвращайся к матери! Я ей потом все объясню, понял? К бункеру подходи, насвистывая «Шенандоа». Соображаешь? Тогда проваливай! И сумку забери!

– Аммиак, я…

– Неважно, Викинг. Не расклеивайся. С Богом, брат.

– С Богом, друг.

* * *

Все было как во сне. Вкус штукатурки, жгучие ссадины на коже, горячий рубероид на крышах гаражей, потом тесный, воняющий мочой и смолой коридорчик между двумя бараками. И страшный, дикий выброс адреналина. Свет стал ярче, цвета контрастнее, а размазанные картины перед глазами вдруг вспыхнули резкой мозаикой подробностей. Песчинки под ногами. Отблески солнца в окнах. Белое небо. Оказавшись под прикрытием одичавших садовых участков, он не смог удержаться и побежал.