Таксидермист

Норман вспоминал ее с теплом. Ему было жаль Марианну. Она обожала мужчин, роскошь и шмотки. Ей хотелось, чтобы ее любили и носили на руках. Зона, полная уродливых высокомерных враждебных баб и затюканных, прячущихся по углам мужчин, наверняка была для нее чем-то похожим на ад. Вместо мехов, драгоценностей и мрамора ее окружали грязные стены и плохо вымытые люди в бурых холщовых тряпках.

Он даже не понимал, любит ли Марианну, но точно был уверен, что не хотел бы с ней жить – там, дома. Для этого он знал ее достаточно хорошо. И тем не менее любил красоту – неземную жаркую красоту Королевы Леванта.

На лестнице воняло капустой, но, похоже, не приготовленной на пару. Они уже договорились. Норман позвонил от матери в первый же день. Теперь же, как обычно, воспользовался телефонной будкой, поскольку мобильник в Зоне не работал.

– Это я, – коротко сказал он.

В подъезде дома уже жужжал разблокированный замок. Норман как можно тише поднялся на четвертый этаж и неслышно проскользнул в заранее открытую дверь.

Принцесса целовала его с такой нежностью, будто он был ее пропавшим любовником. Норман стоял с сумкой в руке, а Марианна прижималась к нему всем телом, дрожа и обнимая его с отчаянной, судорожной страстью. Увы, дело было вовсе не в Нормане. Королева Леванта в самом деле тосковала и дрожала от вожделения, но он не питал никаких иллюзий. Марианна в данный момент обнимала и целовала Европу.

Париж, Лондон, автомобили «порше», Эйфелеву башню, отели «Риц» и «Савой». Алмазную биржу в Амстердаме. Замки на Сене. Лазурное побережье.

Жизнь в его мире никогда не давала поводов для подобных переживаний. Здесь же достаточно было дать кому-нибудь шариковую ручку, несколько флаконов духов, набор теней и туши, десять пар колготок и чулок, какое-нибудь белье или хотя бы несколько кусочков мыла «Ярдли». Таким образом можно было подарить, пусть даже на время, настоящее счастье, позволив ненадолго забыть об Осэкозе.

Счастье за пятьдесят евро.

Ему это нравилось.

– Что это? – Марианна держала в руке прямоугольный пакет из толстой пленки, заполненный ярко-зеленым гелем.

– Мультиморф.

– Что?

– Платье. Я покажу. Есть у тебя какой-нибудь таз? Достаточно большой, чтобы ты могла в него встать?

– Есть.

– Это управляющий планшет. Смотри. Выливаешь гель в таз, ванну или в крайнем случае на пол, кладешь туда этот наконечник и, касаясь пальцем экрана, выбираешь сперва фасон, потом цвета и фактуру материала, и нажимаешь «ввод». А потом встаешь туда. Гель обволакивает твое тело и принимает заданную форму. Три минуты – и платье готово.

– Ой-ей! Погоди! Сперва мне надо привести себя в порядок!

Схватив косметику, чулки, мультиморф и планшет, Марианна побежала в ванную.

Норман уселся в кресло и глотнул коньяка.

Когда она вышла из ванной, ее тело покрывало платье цвета бургундского вина, переливающееся алмазными блестками, столь обтягивающее, что он отчетливо видел родинки на коже, ореолы вокруг сосков и каждый волосок в тщательно подстриженных интимных местах. Платье выглядело так, будто его нарисовали на голом теле красным лаком. Марианна позировала в дверях, а затем прошлась на высоких каблуках до самого окна, профессионально скрещивая длинные ноги и покачивая округлым левантийским задом. Она повернулась к Норману.

– Как я тебе нравлюсь?

– Ты – чудо света. Смотри. – Норман поднял планшет и постучал пальцем по экрану, а затем нажал клавишу передачи. Материя вспенилась мехом и сменила цвет на голубой.

Девушка подошла к креслу и уселась верхом на колени Нормана, закинув ноги на оба подлокотника.

– Как это снять?

– Нужно просто разорвать. Потом бросаешь куски в пакет или в таз, кладешь туда наконечник и нажимаешь «реверс». И оно снова превращается в гель.

– Тогда порви его на мне.

В Зоне нельзя было иметь ничего на окнах – ни занавесок, ни портьер, ни жалюзи. Обычай, который кальвинисты ввели в Амстердаме, вполне прижился в Осэкозе, где в его задачу входило оберегать женщин и детей от грубости мужчин. Чтобы Большой Брат всегда мог все видеть.

И потому, когда Норман бывал у Марианны, они обычно шли в постель вечером и гасили свет. Днем ложились на матрас на полу, под подоконником, или шли в ванную. Так было безопаснее.

Но не сегодня.

– Не хочу ждать до вечера. Хочу не на полу, а в кресле! И хочу тебя видеть. Видеть все время, Норман.

Он не сумел устоять.

– А теперь на столе! Желаю, чтобы ты взял меня на столе! – приказывала королева Леванта.

– С превеликим удовольствием, ваше высочество!

Потом они лежали на провалившемся диване. Принцесса жалась к нему и тихонько плакала.

– Как же мне тут все надоело!.. До чертиков! Какие же они тут все мрази! И почему я, дура, вернулась, почему? Может, в конце концов что-нибудь получилось бы…

Норман целовал мокрые щеки и гладил идеальную смуглую кожу, не вызвавшую никакого интереса на подиумах Парижа.