Таксидермист

– О, глава семейства голос подал! Великий белый отец! А ты зачем им все это каждый раз привозишь? Целый холодильник этого говна в разноцветных упаковках! Какой-то пластик, сплошные консерванты! Они что, голодают?! Здесь в магазинах есть все необходимое для здорового питания. Есть курсы, есть справочники. Комитет из кожи вон лезет, чтобы все правильно питались. Карточки обеспечивают сбалансированную здоровую диету. Нет, обязательно должен приехать добрый дядюшка из проамериканской империалистической Европы и всех травить! Так они никогда не изменят своих пищевых привычек!

– Не хочешь – не ешь. Жри свою траву. Кто тебе запрещает?

И так по кругу. За кофе и шарлоткой Герард наконец успокоился и начал всех уговаривать пойти на площадь, на парад любви.

– Герард, – попросила мать, – мы что, не можем немного посидеть в кругу семьи?

– Вы что, не понимаете, что это не праздник каких-то патриархальных условных «семей», а великая традиция? Мы принимаем у себя в гостях молодежь из полутора десятков разных Осэкозов.

– Откуда они тут взялись? – спросил Норман.

– В Белостоке сейчас съезд радикальной молодежи, а часть ночует и празднует в нашем городе.

– Видел я их. Они дважды на меня чуть не напали по пути с вокзала.

– Наверняка ты их спровоцировал. Им нужно выпустить пар. Не надо было дискриминировать весь мир сотни лет. Да хоть на себя посмотри – бритая башка, американские очочки. Ты символизируешь все то, что они ненавидят – патриархальную западную цивилизацию, все это капиталистическое лицемерие, индивидуализм, империализм, подпитываемое тестостероном мужское высокомерие, неравенство. Они лишь требуют справедливости! Вы заперли нас в резервациях и думаете, будто можете спокойно пожирать эту планету? Уже недолго осталось! Сегодня мы празднуем победу новых плебисцитов в Лионе и Ростоке! У нас есть новые Осэкозы, а скоро вся Европа станет нашей. Это твое место в резервации, братец. Еще немного заварушек, пара терактов, и ваши тоже поймут, что с этим пора кончать. Прогресс не остановить!

– Единственный смысл вашего существования – дешевая рабочая сила, – процедил бледный от злости Норман. – Вы шьете футболки и клеите зажигалки, прожигаете карты памяти и свинчиваете шариковые ручки дешевле, чем китайцы. Вы кормитесь за счет наших налогов – кто-то ведь должен на тебя работать, братец, пока ты строишь утопию Платона. Таких паразитов, как ты, дешевле содержать в зонах, чем на пособии. Но не удерживайте насильно ценных людей!

– А кто кого удерживает насильно? Каждый может выбирать!

– Тогда зачем вам все эти минные поля и колючая проволока? Почему Гжесь не мог уехать?

– Та свинья? Да ведь он сбежал! Сбежал и оставил Мартину! Потому что не выдержал строительства лучшего мира! Не вынес равенства! Как и ты, не мог понять, что он вовсе не самая важная персона. Мы не верим в индивидуалистское самосознание. Это самозародившийся миф патриархата. Какой-то там Гжесь не имеет ни малейшего значения. Были и те, кто поважнее его! А он воспользовался всем, что мы дали ему бесплатно: образованием, медицинской помощью, – и сбежал.

– То есть он не смог вовремя вам заплатить достаточно большую сумму? А почему он не мог здесь выдержать? Почему десять лет работал бригадиром? Ничего лучшего не заслужил? Это же был прекрасный специалист.

– Наконец-то пошел конкретный разговор. Повторяю – какого-то там профессионализма у нас недостаточно. Главное – справедливость. Повышение получает тот, кто этого заслуживает – женщины, представители меньшинств. Сперва другие, потом ты. Но он, естественно, не мог этого понять.

– Ясное дело. Я помню. Он всю жизнь всегда был последним в очереди.

– Потому что был дурак! Я работаю в бюро человеческих ресурсов! Я видел результаты его тестов на интеллект!

– Гжеся? Я же прекрасно его знал. Сообразительный, образованный, молниеносно сопоставлял факты…

– Я имею в виду настоящий интеллект, а не эту правополушарную тестостероновую чушь, вроде так называемой логики. Ты видел результаты его тестов на общественный интеллект?! На эмоциональный? На групповое взаимодействие? На сознательность? На чувство дисциплины?! Это был полный дебил! Как и каждый раб тестостерона! Эгоист! Только я, я, я!

– Перестаньте! – запротестовала мать. Мартина побледнела, в глазах ее стояли слезы. – Мы что, не можем вести себя как люди? Герард, ты не на митинге!

– За прогрессивное общество надлежит бороться в любом месте и в любое время, – заявил Герард. – Все имеет политическое значение. Впрочем, ладно. Могу ничего не говорить.

Поковырявшись какое-то время в шарлотке, Норман попытался рассказать забавную историю, приключившуюся с ним на Крите. Мать и Мартина с облегчением его слушали и даже начали улыбаться. Герард продержался минуты три.