Таксидермист

– Думаешь, там спрашивают? Знаешь, что бы случилось, если бы я отказалась? Мне это не нравится. Ему постоянно вбивают в голову пропаганду. Дрессируют. Устраняют «последствия половой идентификации». Борются с «проявлениями индивидуализма». Внушают ему чувство неполноценности, поскольку он мальчик. Мол, он хуже, глупее, слабее психически, эгоист, эмоционально неграмотен – и так по кругу. И что я могу поделать? Государство знает лучше. Норман, не мучь меня больше – ты выяснил что-нибудь про Гжеся?

– Полный ноль.

– То есть снова ничего?

– Ноль – не значит ничего, Мартина. Мой детектив говорит, что по нашу сторону такого человека нет. Я дал ему ДНК-маркеры Гжеся, все параметры. Но его нет. Как будто он отсюда не уезжал.

– Но я знаю, что он уехал. – Мартина включила шумящую вытяжку над плитой и заговорила шепотом. – Он заплатил одному такому, который перебрасывает людей на Юг. Потом должен был зарегистрироваться и сразу же связаться с тобой. А как только получил бы работу и какой-то угол, вытащил бы и меня с Кубой. С ним явно что-то случилось.

– Может, не хочет, чтобы ты знала, где он?

– Гжесь? Да ты знаешь, как мы друг друга любили? Как он меня любил? Если бы не я, он уже тысячу раз выбросился бы из окна. Порой мы часами обсуждали, что станем делать, когда вырвемся из Осэкоза. Тебе не понять, как могут быть близки люди, когда против них ополчился весь мир. Я знаю, что-то случилось.

– Но что?

– Не знаю… может, его поймали? Норман, тут становится все хуже. Все доносят, шпионят. Люди исчезают, их переселяют в другие Осэкозы.

– Я вас вытащу. Оплачу твою учебу…

Она покачала головой.

– Попытайся забрать маму. Но она не согласится.

– Почему?

– Она помогает мне с Кубой. У нее здесь пенсия, квартира, бесплатная медпомощь, пусть дерьмовая, но тем не менее. Она боится куда-то переезжать. Она всю жизнь здесь прожила и не захочет быть на твоем иждивении. А мне придется ждать.

– Чего?

– Пока его не отпустят. Или пока он не сбежит, или не знаю что. Кто-то может о чем-то узнать, и как мы тогда друг друга найдем, если я буду там, а он здесь? Я не хочу без Гжеся. Либо мы уедем оба, либо останемся в Осэкозе.

– А через Герарда ничего не получится устроить?

– Да брось! Братец сам бы на него донес. Он его ненавидел.

– За что?

– За то, что Гжесь был настоящий мужик! Не такое гомо-невесть-что, как они хотят. «Как ты мо-ожешь? – попыталась она подражать голосу брата. – Это же патриархальная свинья-а! А ты еще обед ему готовишь!» Боров жирный!

* * *

– Ну и навоняла ты на всю лестницу! – заорал с порога Герард. – Первое мая, а у нас смердит горелой падалью! И все из-за того, что приехал мой брат-капиталист, которому никак без дохлятины. Позор на весь дом. Ну, привет, – повернулся он к Норману и тут же заявил при виде протянутой руки: – Ну уж нет. Тут полагается приветствовать от души. Ты в Осэкозе.

После чего он приветствовал Нормана от души, будто старая тетка, прижимаясь щекой к щеке и посылая воздушные поцелуи.

Герард заметно располнел, длинные волосы сменились гладким лбом, который выдвинулся вперед, загнав локоны на заднюю часть черепа.

Первым делом он оценил игрушки.

– Зачем тебе такой старый корабль? То были времена патриархата. Ты что, не можешь клеить модели автобусов или зверей, как твои приятели? Чему тебя это научит? Обязательно надо, – эти слова были обращены уже к Норману, – выеживаться с этой своей половой типизацией? Это что такое?

– Команда.

– Может, вы мне объясните, каким образом эти фигурки подчеркивают равноправие полов? К тому же тут пушки и сабли. Учишь ребенка насилию?

– Да тут даже большинство пиратов – женщины, – выпалил Норман. – Видишь, у них серьги и платки на головах? Это женская команда, которая охотится в море на мужские корабли. Никакое это не насилие, а борьба за равноправие.

Невероятно, но Герард поверил. Норман с ужасом взглянул на брата.

Они сели за стол, но приятная атмосфера продержалась недолго.

– Ну, что там у тебя? – завел разговор Герард. – Повышения, деньги? Новые автомобильчики? Все так и строишь фастфуды и супермаркеты? Рассказывай, сколько зарабатываешь!

– Спасибо, не жалуюсь, – ответил Норман. – А что у тебя? Все так и шьешь новые футболки для моих фастфудов? Может, твои рабы сделали больше швабр для супермаркетов?

– Мальчики! – упрекнула их мать.

– Это он начал, – пробормотал Норман, чувствуя себя семилетним мальчишкой.

– Мама! Ты что, посолила это?!

– Совсем чуть-чуть, Герек. Иначе же есть невозможно.

– И наверняка резала тем же ножом, которым прикасалась к падали?! Мама, почему ты никак, наконец, не научишься готовить? Я же посылал тебя на курсы веганской и вегетарианской кухни! Ты так скоро динозавра приготовишь! Мамонта! И ребенок все это ест! Падаль, посыпанную белой смертью! Да еще с этими вонючими порошками! Так мы никогда не создадим прогрессивное общество! Вы что, не знаете о результатах новейших исследований? Как-нибудь возьму все это и вышвырну на помойку!

– Не кричи на мать!