Таксидермист

– Налей, Сапер, – угрюмо проговорил Гавранек, ощупывая опухшую фиолетовую щеку. Опухоль вылезла ему аж на лоб, из-за чего он выглядел будто неандерталец. – Лучше всего было бы иметь пистолет.

– Забудь. Ты политик? Миллионер? Нет? Значит, не получишь, хоть ты тресни. Можешь себе пневматику купить. Если на тебя нападут гномики, то перестреляешь их как собак.

– Рогатка. Рогатка со стальными шариками. У моего свекра была такая на участке. У него пытались свистнуть автомобиль. Дело закончилось постоянной осадой. Знаешь, как бьет такая рогатка? Он при мне прострелил металлическое ведро. Навылет.

– Так а в чем его обвинили? В нападении на детский сад?

– Те, слава богу, сбежали. Но теперь он боится, что ему сожгут дом.

– Должно быть, как в Штатах, – бормотал Гавранек. – Если кто-то лезет на твою территорию, у тебя должно иметься право его пристрелить. Там только проверяют, с какой стороны у него дыра. Если спереди – значит, незваный гость.

– А если прострелишь навылет?

– Видно же, где входное отверстие. Налей.

– Я собираюсь носить саблю, – заявил Мацеус, стукнув кулаком по столу. – Я проверял. Можно при условии, что не носишь скрытно. С саблей в руке ты непобедим. У парня с бейсбольной битой никаких шансов. Пока он не достанет пушку…

– Тебя же в психушку запрут. Ты что, по улице будешь с этой саблей ходить?

– Конечно. В случае чего буду говорить, что несу в ремонт.

– Слишком уж неудобно. Может, газ?

– От газа никакого толку. Подует ветер, и самому себе вмажешь.

– А знаете, что моего шефа засудил сам взломщик? Бандит свалился с его лестницы – ступенька сломалась. Шефа обвинили в том, что он поставил ловушку. Закон это запрещает. Нельзя. Если подключишь дверную ручку к аккумулятору – пойдешь на нары.

Стало грустно. Хозяин налил по новой, но сам выпил с трудом. Он явно чувствовал себя не лучшим образом, помрачнев и напряженно сглатывая слюну.

Разговор в итоге свелся к вопросам безопасности садовых домиков. Какой-то домик имелся у каждого, и каждого по крайней мере несколько раз обворовывали. Друзья долго соревновались в том, у кого из них кража выглядела наиболее по-дурацки. Сперва верхнюю позицию в этом перечне заняла рабочая одежда Гураля, в которую переоделся взломщик, оставив на полу собственную, но его превзошел Гавранек, у которого разнесли в пух и прах дверь за две тысячи, чтобы украсть дырявые болотные сапоги и висевший на стене в качестве украшения рожок.

Шимон, в свою очередь, лишился древнего советского телевизора и насоса. Может, в том еще и был хоть какой-то смысл, но, чтобы завладеть этими вещами, бандиты выломали дверь и вырубили кусок пола вместе с балками, поскольку сокровища находились в подвале, а с металлической дверцей взломщики справиться не сумели.

Саперу тоже определенно хотелось что-то рассказать, но ему заметно поплохело, и он покинул собравшихся, чтобы освежиться в ванной. Остальные джентльмены продолжали праздновать, чувствуя себя пуленепробиваемыми благодаря чистому лесному воздуху и адреналину.

На улице валил снег. Друзья сидели вокруг старого стола, в камине потрескивали поленья. Обстановка выглядела вполне уютной, если не вспоминать, что в любой момент сюда могут явиться несколько бандитов и сотворить что их душе угодно, ибо у них имелись свои права. У жертв же не было никаких.

В бутылке показалось дно. Гураль и Мацеус проверили холодильник, а потом, чувствуя, как нарастает паника, – на веранде и в подвале, где сложили бо́льшую часть припасов. Сапера спросить было нельзя, поскольку он куда-то запропал. Наконец они вернулись к остальным с неутешительным, повергшим всех в ужас известием. Выпивка закончилась.

О том, чтобы поехать куда-нибудь на машине, не могло быть и речи. Никто из друзей никогда не садился пьяным за руль. Даже если бы кому-то вздумалось пойти наперекор здравому рассудку, ему не позволило бы его нынешнее состояние.

Гавранек был не из тех, кто легко сдается. Он еще раз обшарил кухню, сосредоточенно заглядывая во все закоулки, и внезапно, когда уже все потеряли надежду, обнаружил сокровище – забытую невесть каким чудом где-то за кастрюлями литровую бутыль лимонного «больса». Его встретили овациями.

Торжественно сломав пробку, он налил всем по стопке. Все выпили.

Разговор вернулся к прежней теме.

– Когда-то я хотел с ними по-человечески, – рассказывал Гураль. – Оставил на столе бутылку и записку: «Дорогие взломщики, здесь нет абсолютно ничего ценного. Выпейте на здоровье и идите домой». А когда я приехал весной, в домике все оказалось перевернуто вверх дном, а к записке добавили строчку: «Поставь литр, а то все тут спалю».

Сапер вернулся из ванной как новенький и подставил стопку под очередную порцию. Такой уж он был, Сапер. Неподдающийся. Он полностью восстановился и вернулся в прекрасной форме, готовый праздновать дальше.

Еще через полчаса он вдруг вспомнил: