Таксидермист

Втиснувшись ползком под какой-то ствол и шаря трясущимися руками по карманам в поисках обоймы с патронами, Корпалов увидел, что противник поднимается в атаку. Их было трое. Того, который не пострадал, отделяло от леса не более двадцати метров, а легко раненный картечью в спину и командир с простреленной ногой прикрывали его оглушающим огнем. Сражаясь с затвором, Корпалов слышал, как пули то и дело с треском вонзаются в дерево, под которым он лежал, с визгом рикошетируя от кедров.

«Спокойно, Корпалов. Отпереть! Открыть! Вложить обойму! Вставить патроны! Вынуть обойму! Поправить! Еще раз! Закрыть! Запереть!»

Дерево, в которое попало полтора десятка пуль, буквально распадалось в щепки. Всё, конец. Еще одна смена, и до него доберутся. Только трое, но зато на одного. Он решил переползти в другую сторону и найти позицию для стрельбы. Расстояние было невелико, а у него имелся оптический прицел, и он мог стрелять дважды подряд. Оба раза нужно было попасть. Высунувшись, он тут же получил пулю в плечо. Удар швырнул его наземь, карабин полетел куда-то вправо, перед глазами вспыхнули кровавые круги. Боль обожгла плечо и бок будто кипяток. Перехватило дыхание.

Послышались крики. Огонь прекратился.

– Я здесь, гады! Ну, давайте же, падаль! – орал Иван Иванович.

Корпалов со стоном отполз вбок и нашел место, где дерево приподнималось над землей и можно было выглянуть снизу.

Иван Иванович стоял посреди снежного поля, спиной к воротам в свой мир.

– Ну, давайте, скоты! Суки! Псы гребаные! Сволочи!

Приставив ружье к плечу, он начал стрелять раз за разом, но толку от этого не было никакого. Заряды крупной картечи весьма действенны, но лишь когда образуют плотное облако. С каждым метром они, однако, начинают рассеиваться, и вокруг солдат они лишь взбивали кое-где снег, не причиняя никому вреда. Солдаты слегка приподнялись, поглядывая то на кусты, в которых ожидали увидеть Корпалова, то в сторону не перестававшего стрелять Ивана.

– А этот что? Совсем охренел?! – крикнул командир. – Каримов, снять скотину!

Не пострадавший до сих пор солдат осторожно привстал на колено, тщательно целясь. Корпалов в отчаянии огляделся вокруг, но карабин лежал в нескольких шагах от него в снегу.

Слишком далеко. Не успеть.

И тут среди поспешно заряженных патронов с картечью Ивана попался последний жакан. Тяжелая пуля с отвратительным хрустом вошла в грудную клетку Каримова, отбросив его на спину. Тело солдата дважды дернулось, вздымая белое облако и зарываясь в снег.

Иван Иванович спокойно отбросил ружье и заложил руки за голову. Он стоял на фоне лениво клубящейся бурой мглы, в чересчур просторном серо-синем пуховике Горыпина, а дувший с той стороны ветер вздымал вокруг него снежный туман.

Раненный в спину солдат с яростным ревом бросился к нему, спотыкаясь в снегу и размахивая оружием.

– Городенко, нет! – крикнул командир, который все это время наблюдал за кустами, где мог скрываться грозный Корпалов со своей снайперской винтовкой. Целясь из автомата, который он держал в одной руке, и подпрыгивая на здоровой ноге, он ковылял за своим подчиненным.

Естественно, Городенко мог просто поднять автомат и снять Ивана одним выстрелом. Но вид вызывающе готового сдаться противника, только что убившего Каримова, приводил его в ярость. Он явно хотел сперва избить врага, наплевать ему в лицо и лишь потом в конце концов застрелить.

Корпалов выполз из кустов и добрался до карабина.

Он не мог поднять его одной рукой, как командир свой автомат. Швейцарский двуствольный карабин был чертовски тяжел. Забросив оружие за спину, Корпалов вскочил и побежал. Левое плечо онемело, охваченное тупой болью. Корпалов мог им шевелить, и, о чудо, кость, похоже, уцелела, но поднять что-либо или подпереть левой рукой он не мог.

Он успел подбежать достаточно близко, чтобы в точности увидеть, что произошло. Когда Городенко отделяло от Ивана пять метров, тот вдруг достал из-за воротника пропавший пистолет Корпалова и трижды выстрелил солдату в грудь. Пули остановили того, словно невидимая эластичная стена.

Командир яростно взревел и, стоя на одной ноге, прицелился. Долю секунды спустя прятавшийся в кустах Корпалов сделал то же самое.

Деревянный стук автомата на полсекунды опередил двойной грохот карабина. Бок командира, прошитый двумя крупнокалиберными пулями, взорвался облаком крови – и человек рухнул в снег словно тряпичный мешок.

Иван Иванович лежал на спине, разбросав руки, посреди идеально круглого красного пятна. Продырявленная грудная клетка судорожно вздрагивала, скрюченные пальцы хватали мокрый от крови снег. Рухнув на колени, Корпалов здоровой рукой приподнял ему голову.

– Я понял, что ты пытался мне сказать, – с трудом проговорил Корпалов. – Я понял, что ты говорил про зеркала, Андрюша.

Тот закашлялся розовой пеной, схватив Корпалова липкими от крови руками за грудь. А потом, с усилием приподнявшись, повернулся на бок, пытаясь увидеть ворота.

Но ворот не было.

Была лишь стена тумана, который медленно рассеивался и исчезал – как обычный туман.

– Брат… – прохрипел умирающий. – Помни, брат…