Таксидермист

– И тем не менее, – жестко повторил Рейнхардт, – это молодые парни, Висманн. Большинству нет еще и восемнадцати. А ваша подружка весьма мило проводит время там на носу. Легко заметить, что она певичка, поскольку ее слышно даже в машинном отделении. Как, по-вашему, это может повлиять на моральный дух сорока молодых мужчин, которые несколько недель не видели женщины?

Висманн побагровел:

– Что вы себе позволяете?..

– Что хочу, то и позволяю, – рявкнул Рейнхардт. – И не морочьте мне больше голову всякой чушью!

* * *

На следующий день гости уже хозяйничали по всему кораблю. Ева Левенганг по собственной инициативе решила поднять моральный дух команды и скрашивала им время, исполняя избранные арии из Вагнера через радиоузел. Висманн и Фордингер сидели на центральном посту, – что хуже, в обществе Старика.

Похоже, именно тогда все и случилось.

Потом Рейнхардт много раз пытался понять, когда мир сошел с ума. Уловить тот момент, когда рейд превратился в кошмар безумца. Когда пассажиры поднялись на борт? Или позже?

Но, похоже, речь шла о мгновении, когда они начали бросать гадальные кости на планшетный стол.

Сперва он подумал, это какая-то игра. Что-то вроде маджонга. Они рассыпали по картам горсть плоских речных окатышей с нарисованными на них зигзагообразными значками. Он уже открыл было рот, чтобы попросить их перебраться с этим в кают-компанию, «поскольку это все-таки боевой мостик подводного корабля, господа», но услышал невнятное бормотание: «Райдо… Манназ… Йера… в доме Асгарда…»

– Скульд, – ответил на это Фордингер. – Кеназ… Пертро. Да. Будущее ясно. Намерения очевидны. – Он посмотрел на Рейнхардта и ткнул пальцем в случайную точку на карте. – Здесь. Когда мы можем здесь быть?

– Полагаю, через час, – сказал старпом.

– Прикажите там всплыть.

Старпом пристально посмотрел на капитана.

– Вы слышали, Рейнхардт, – рявкнул Старик.

– Как вам будет угодно, – ответил Рейнхардт. – Так точно.

* * *

В реальности они оказались в той точке почти на два часа позже. Рейнхардт приказал выставить сперва перископ, а когда рубка наконец вынырнула из глубины, с облегчением вышел на мостик, раскуривая трубку уже на ступеньках трапа.

Оба странных пассажира тоже вышли на мостик – бесцеремонно, никого не предупредив, будто выходили на балкон в гостях у тетушки.

Океан был полностью спокоен, над водой низко висел густой туман, так что самолетов опасаться не следовало. Опершись на передний волнорез, Рейнхардт от всей души наслаждался курением трубки. Над водой тянулись полосы тумана, нос рассекал небольшие волны. Внезапно старпом, нахмурившись, поднес к глазам бинокль – и оцепенел, а трубка в его зубах слегка отвисла.

Они всплывали в море трупов.

Сперва это были отдельные силуэты, покачивавшиеся в спасательных жилетах, будто поплавки или чудовищные буйки – без рук или только без пальцев, с черными от ожогов и запекшейся крови лицами, иногда расклеванными до костей чайками. Жилеты у них были старомодные, из зашитых в желтый брезент пробковых кубиков, какие встречались теперь только на транспортных кораблях. Трупы виднелись с обоих бортов, насколько хватало взгляда. Они покачивались на волнах, а под самой поверхностью воды возле каждого покойника клубились маленькие стайки рыбешек.

Стиснув в зубах трубку, Рейнхардт уже собирался дать команду на погружение, но, посмотрев на обоих радостно улыбавшихся немцев на мостике, отказался от своего намерения. Фордингер достал из кармана маленький фотоаппарат и начал снимать утопленников.

«Откуда их столько?.. – растерянно подумал офицер. – Ведь „томми“ обшаривают весь сектор каждый раз, когда кого-то теряют. За каждым конвоем идут спасательные корабли. У них есть поисковые самолеты. Откуда тут взялись эти несчастные?»

Из-за очередной волны вынырнуло нечто напоминавшее гигантскую медузу – дрейфующий килем вверх кусок шлюпки, окруженный уцелевшими. Некоторые сидели на лодке, остальные плавали в воде по пояс, явно живые.

«Если бы я мог их забрать, – подумал Рейнхардт. – Будь эта война цивилизованной, я обязан был бы их забрать и доставить на сушу. Так положено. Наверняка это случилось недавно, поскольку они еще живы, несмотря на переохлаждение».

Он надеялся, что его веселые гости не увидят живых уцелевших и не прикажут расстрелять их из пулеметов.

Но он ошибался. Что еще более странно, Висманн воскликнул: «Вон они!» – как будто кого-то ждал.

– Рейнхардт! Подплывите к этим людям. – Фордингер протянул руку, а затем сфотографировал уцелевших. – Мы берем их на борт.

– Увы, мы не можем брать потерпевших кораблекрушение. Таков четкий приказ командования подводного флота.

– А я вам еще раз повторяю, что вы подчиняетесь теперь не Деницу, а «Тулегезельшафт». И приказывать вам могу только я. А я приказываю выловить этих людей.

Рейнхардт отцепил микрофон интеркома, ошеломленно глядя на Фордингера. Трубка его погасла.