Тайный заговор Каина

Он явился к Бритт в темно-сером костюме, белой шелковой рубахе, в галстуке в серебристо-серую полоску с перламутровой заколкой. Бритт была одета в огненно-красный пеньюар из креп-жоржетта с красными кружевами поверх красных лифчика и панталон, а на ногах — красные шелковые туфли на высоких каблуках, украшенные красными перьями марабу. Она была сильно накрашена и походила на благоухающий экзотический цветок, обворожительный и манящий, который при ближайшем рассмотрении чаще всего оказывается ядовитым.

— Вы фрейлейн Рендинг, о которой мне говорил шофер такси… — сказал Мински.

— Да, — ответила Бритт. — Садитесь, пожалуйста, господин Мински.

— Панос знает?

— Нет, — решительно и твердо сказала она.

Мински быстро встал.

— Подождите, прошу вас! Панос сейчас спит. Он всю ночь был с вами и к утру очень устал.

— Я тоже, — сказал Мински. — Панос мне рассказал о том, что с вами случилось.

— Сегодня я должна покинуть Францию.

— Панос хочет подать жалобу на эту женщину из… из… ну, вы знаете, откуда. Он хочет, чтобы вы остались у него.

— Я знаю, чего Панос хочет, — сказала Бритт. — Вот почему я уехала, не разбудив его. Желаете коньяк? — Она взяла бутылку из открытого чемодана.

— Я не буду пить, благодарю вас.

— А я выпью. — Она открыла бутылку и налила бокал. Мински с любопытством наблюдал за ней.

— Интересно, какая это марка? — спросил он.

— «Школь», — ответила она, осушив бокал. — Я купила этот коньяк вчера. Думала, может, пригодится сегодня. И наряд тоже.

— Какой наряд?

— Который я надела. Есть магазины, где можно купить самые невероятные вещи. Я подождала ухода Паноса и затем пошла по магазинам. Симпатичный пеньюар, не так ли?

— Весьма. — Мински согласно кивнул головой.

— Собственно говоря, — сказала Бритт, — я решила махнуть рукой на всех этих Авиньелей и Турньеров, и на этого всемогущего адвоката.

— Так не пойдет, — возразил Мински. — Есть германское консульство. Полиция должна услышать вашу версию. Все не так просто, как вам кажется.

— Все очень просто, когда речь идет о таких людях, как Панос и я, например. Адвокат сразу понял это и не мог скрыть своего удовлетворения, даже радости, мгновенно преобразился, стал непривычно вежливым и предупредительным. Мне сразу стало ясно, что именно этого он и добивался. Ни он, ни тем более его клиентка, эта фурия, мадам Авиньель, не стремились довести дело до судебного разбирательства. Зачем ей лишние разговоры, сплетни и пересуды соседей, ведь они наверняка кое о чем догадываются. Конечно, она хотела лишь припугнуть меня и заставить как можно скорее убраться из Франции. Как бы там ни было, я и сама не собираюсь создавать проблемы Паносу. Он должен продолжать учебу.

— Вы его любите? — спросил Мински.

— Какое это имеет значение? — вопросом на вопрос ответила Бритт и снова выпила бокал. — Вы так никого и не нашли для вашего клуба?

— Нет. — Мински пристально посмотрел на нее с растущим интересом и любопытством. — Только одну американку из «Чет Нуар».

— Это ту, которая курит сигареты с мундштуком, — сказала Бритт. — Панос говорил мне об этом, но мне кажется, американка ангажирована еще на три года, верно?

— К сожалению.

— Мне двадцать один год. Примите меня.

— Я уже думал об этом, — серьезно сказал Мински. — Не все от меня зависит.

— Вы предполагали, что я попрошу принять меня на работу?

— Разумеется, после такого приема и учитывая все то, что Панос рассказал мне о вас и вашем отце.

— Да, вы правы.

— Но есть одна проблема: ваш отец. Предположим, он поднимет шум, заявит в полицию, что тогда?

— Не заявит, — сказала Бритт. — Если бы я не была уверена в этом, я бы не просила вас прийти.

Мински одобрительно кивнул головой.

— Мне известно о брачном контракте вашей матери и о том, что ваш отец не сможет претендовать на состояние вашей матери, если будет доказана супружеская неверность. Но это не все. Там должен быть еще один не менее важный пункт.

Бритт с любопытством посмотрела на Мински и сказала:

— Такой пункт есть. В этом самом важном разделе предусмотрено, что этот пункт действителен и в том случае, если доказательство супружеской измены будет предъявлено после смерти матери.

— Понятно. Перед смертью ваша мать дала вам сведения, фотографии и имена свидетелей, которые детективы вручили ей…

— Откуда вам это известно?

— Если бы у вас не было доказательств, вы бы не сидели здесь. Где эти бумаги теперь?

— Хранятся в сейфе в Гамбурге. Мой отец ничего не знает об их существовании.

— Ну, разумеется, не знает.

— Почему вы так уверены?

— Если бы он знал, он бы иначе с вами обращался. Я думаю, суд решит дело в вашу пользу.

— Я знаю, — сказала Бритт. — Я детально все выяснила. Можете быть уверены.

— Не могу быть полностью уверенным, пока не подтвердит мой адвокат, — заявил Мински. — И все-таки почему вы до сих пор не подали в суд? Вы бы уже давно отомстили им!