Тайны лабиринтов времени

Я стоял перед ним на полусогнутых ногах, разведя руки в стороны, и растопырив пальцы. Придя в себя, ведь надеялся, что нет людей в доме и, вспомнив, зачем я ворвался в дом этого почтенного старца, стал взглядом ощупывать стены дома. Схватив лежащее у печки огниво, кусок хлеба со стола, горшочек с солью и штаны, я выскочил и помчался в плавни через луг, где был спрятан гусь. Долго сидел в камышах и прислушивался, нет ли погони.

Ползком по траве, таща за собой свои трофеи, добрался до леса. Под деревом с огромным дуплом спрятал украденное и пошел смывать грязь. Пришлось тщательно мыться, грязь упорно не хотела отмываться. Попыхтев и приложив некоторые усилия, я стал приобретать человеческий вид.

Мне необходимо вернуться к ватаге и предупредить атамана, что за нами ведется охота и в городе полно солдат. Нужно срочно уходить из Казани. Издалека увидел перекрытые рогатками дороги, и у каждой стояли солдаты.

Итак по дороге к городу не пробраться, по реке – и думать нечего, там солдаты быстро схватят одинокого горе-рыбака. Берег, но посты и солдаты, ведь идет охота на бурлаков, к тому же, если меня схватят просто так, то офицеры опознают меня. Вот удивятся – и тогда мне точно конец.

Я уже собирался заночевать в поле, как увидел карету, спешившую в город. Эту точно пропустят в город. Карету остановили у рогаток и потребовали пропуск. Солдат лениво смотрел, как кучер достает документ, окно в экипаже было задернуто, и никто не мог меня увидеть.

Я быстро забрался под карету. Кучер наклонился к солдату и передал бумагу. Караульный повертел бумагу в руках, вызвал старшего из караульной будки, тот повертел бумагу, и, может, карета так бы никуда и не поехала, но вышел офицер, бросил взгляд на бумагу и, отдав честь, произнес:

– Можете проезжать. Афонька, поднимай шлагбаум, и быстрее, не видишь, их благородие спешит. Солдат выполнил приказ, и полосатая палка взлетела в небо.

– Трогай, родимые! – прокричал кучер, и лошади понесли карету по пустынным улицам Казани. Миновав слободку, она въехала в ворота древней стены, окружающей такой же древний дом и остановилась возле одной из башен. Из бойницы на нижнем этаже пробивался мерцающий свет. И вдруг я услышал знакомый голос.

– Ну как же, ты же обещал… Оставь кучера стеречь карету, а мы пойдем. Эй, солдат, останешься с кучером стеречь карету до нашего возращения.

Я узнал этот голос, он говорил мне давеча, как хорошо, что не визжу, словно свинья.

Офицеры не уходили со двора. Вскоре я услышал еще один приятный голос. На вопрос офицера, не приходили ли бурлаки за водкой снова, женский голос ответил: «Нет, не приходили, господин офицер, иначе я бы заработала еще один рубль».

Офицеры потоптались во дворе, посмеялись и направились к дому. Кучер, не сползая со своего места, достал бутылку, сделал глоток и передал солдату.

Дверь, висевшая на единственной петле, качалась и скрипела на ветру. Окно на верхнем этаже дома осветилось. Какие у военных планы? У меня появилась возможность хоть что-нибудь узнать, навестив моих друзей. Ведь дал же обещание устроить им веселую жизнь, а свое слово нужно держать.

Я соскочил на землю и, забежав за угол, стал подниматься по стене наверх. Мое счастье, что дом был в ужасном состоянии.

Эта цитадель давно не видела ремонта, бревна рассохлись от времени, поэтому мне не составило труда взобраться под самую крышу. Пару раз, правда, я чуть не свалился – бревна оказались, ну, очень трухлявые, но бог миловал.

Через окно на втором этаже я увидел офицера, сидящего у печки, рядом с ним лежали пистолеты, ружье и топор. Я полез выше и заглянул в вентиляционное окно.

– Бери только хорошее вино, а не ту кислятину из твоих запасов. Да, не крутись ты, как заведенный, и сядь, наконец. Прекрати мельтешить перед глазами.

– Там полно клопов.

– Привык к шикарной жизни, значит. Забыл, как купались в болоте?

– Замолчи, наконец. Я хочу все забыть, раз и навсегда.

Я пошевелился, и моя нога соскочила, вниз полетел кусок трухлявого дерева.

– Что это?

– Кошка, наверное. Чтобы подтвердить его догадки, я промурлыкал. У меня с детства получалось хорошо подражать котам.

– Терпеть не могу котов, пристрелю гада. Не то будет орать тут – всю ночь, мерзкая тварь.

– Сиди. А, ты действительно, какой-то буйный стал в последнее время.

Послышался звук упавшего пистолета. Я притаился и замер, а офицер отошел от окна. Послышались шаги, и хлопнула дверь.

– Вот ненормальный. Иди, проспись, и солдат не трогай, а то они тебе завтра все припомнят, тогда я не смогу тебе уже ничем помочь.

Я не мог, да и не хотел больше стоять одной ногой на трухлявом выступе стены дома. Забравшись в вентиляционное окно, я по ступенькам спустился с чердака и вышел в коридор, там никого не было. За дверью раздавался храп. Приоткрыв двери в комнату (что характерно, она не издала ни единого звука при этом), разглядел, что на тюфяке лежал и храпел мой старый знакомый.