Тайны лабиринтов времени

За лошадьми смотрите, но и людей не забывайте. Каждый день к нам приходят новые люди, среди них могут быть засланные татарами лазутчики.

– Мы людей не чураемся, атаман, а людей новых и правда, страсть как много – попробуй, уследи. Мы уж нахватались и армянских, и греческих словесов. Все путается в голове, прямо и смех, и грех – ей богу.

– Атаман! Иди к нам!

На поляне боролись казаки.

– Всех Матвей положил на землю и скрутил в бараний рог.

– Не всех, не бреши. А Грыцько?

– Грыцько – хват.

– Куды ему супротив Матвея – это ж медведь.

– Грыцько тэж нэ бэрэзка.

Грыцько и Матвей облапили друг дружку – и давай топтаться, и мять кости молодецкие. У обоих жилы вздулись, кряхтят, норовят хребет супротивнику сковырнуть.

Грыцько подсел под крестьянина, а Матвей рад стараться – навалился на плечи казаку и замычал, вдавливая его в землю.

– Не садись под него, сто чертив тоби в печинку. Грыцько, шо ты робышь?

– Дави, крестьянская твоя душа, вымай дух казачий, ломай его, окаянного.

Грыцько схватил за кушак Матвея и, упираясь ему в грудь другой рукой, поднял крестьянина над собой и бросил на землю.

– Шось голова болыть, – проговорил Грыцько и сел рядом с Матвеем, – воздуха как-то не хватает, и плывет все перед глазами.

– Так я тебя по голове кулаком огрел, когда ты меня над собой поднял. Славно вышло, как не сломал тебе шею, ума не приложу. Хорошо, что череп не расколол.

– Гудит, шо тот колокол на праздник. А шо ты лежишь?

– Так спину не согнуть, наверное, сломал, чертов бугай.

Ватага засмеялась, глядя на помятых богатырей.

– Вы бы татар так били, как друг дружку мутузите.

– За нами дело не станет, атаман, охапками вязать басурман будем.

– Я часто, хлопцы, думаю, чому нашим панам и помещикам не встать супротив татар разом?

– Хватит, казаки, воду в ступе толочь, мы на порубежье земли русской стоим. Паны и князья русские по другим законам живут, нежели крестьяне и казаки, а из этого следует, что мы в разных государствах живем с ними, – разозлился Явор.

– Как так?

– Каждый в своем мире проживает, во как, и ходу, друг к дружке – мы не имеем. Мы защищаем не панов и князей, а народ православный от рабства поганого.

Когда солнце окрасило небосвод малиновым цветом, и жаворонок запел нежную песню проснувшейся жизни, а роса серебряным покрывалом заиграла всеми красками лета, девушки вышли собирать лечебные цветы и травы.

Олэнка пришла на лесную поляну, где рос желтый горноцвет, и остановилась. На склоне горы у ручья сидел русский витязь и нежно гладил вороного коня, лежащего перед ним. Олэнка не раз слышала от батька росповидь о русском князе, хотя самого князя она никогда не видела, но девочка заставила отца несколько раз повторить рассказ о красивой и непривычной одежде князя. И вот теперь перед ней, словно из сказки, явился прекрасный витязь.

– Будь здоров, добрый человек.

– Здравствуй, красавица.

– Не чаяла здесь русского молодца увидеть, а ты, наверное, князь и никак не ниже?

– Конь пал подо мной, а я ногу повредил – и теперь стану добычей разбойников, что в лесах прячутся.

– Кто ж тебе, княжич, сказал, что в лесах разбойники обитают? Не о татарах ли часом мне говоришь?

На поляну вышли Явор и Грыць. Олэнка обернулась на звук голоса и побежала к лесу.

– А ты пригожий, князь! – выкрикнула девушка и засмеялась.

– Сиди, княжич, мы не разбойники для людей православных, но предателей не пощадим, а пуще – катов, которые своих же единоверцев в рабство продают. Сказывай, кто ты, откуда, куда путь держал и что делаешь здесь на земле басурманской?

– Не князь я, а толмач у визиря, понимаю италийский, греческий, татарский и турецкий языки. Зовут меня Степан. Я к морю еду, письмо должен доставить к русскому царю, а писано оно его посланником, что у визиря во дворце живет. На море галера ждет, что посла визиря на Русь доставить должна – вот ему и везу письмо для государя нашего.

– Русский царь ведет переговоры с татарами, которые его страну грабят, а его подданных в рабство уводят?

– Я толмач, атаман, и не дави на меня своей правдой, служу отечеству по мере сил своих и разумению.

– Хочу письмо прочесть.

– Твоя воля, атаман, но если догадаются, что письмо вскрывали, тогда смерть мне, и обещай, что отпустишь меня сегодня. Завтра утром галера уйдет в море.

– Олэнка ногу твою подлечит, а я письмо прочту – да так, что ни одна бисова душа не поймет, что его вскрывали.

Письмо.

«Великий государь, опишу тебе, какие они есть, эти ханы и визири: жестоки, хвастливы и невежественны. О том судить по множеству примеров можно.

Хан бранится с человеком своим из-за каждой капли дешевого масла, израсходованного на освещение дворца своего. Второй пример, государь: задумал хан поставить на входе во дворец свой ворота железные. Нашел венецианского мастера, так самолично уменьшил, из-за расходов – эти ворота и до таких пределов, что они превратились в калитку.

Сей правитель из рода Чингизидова, чем он непомерно гордится, зело не любит золотоордынского хана Ахмата и непрестанно с ним враждует, для того и вступил в союз с польским крулем Казимиром, сие можно использовать в нашу пользу.