Syntheism - Creating God in the Internet Age

Но в V веке до н. э. приходит тотализм, а вместе с ним и отчуждение на широком фронте истории идей. Именно идеи о реальности, а не физическая реальность сама по себе, становятся центром внимания тоталистов. Вера в неограниченные возможности рациональности провозглашается Сократом и передается его учеником Платоном, старательно записывающим все это. Дедуктивно рассуждающая наука - это все, а искусство ничего не стоит или даже хуже и должно быть, по Платону, изгнано из общества. Физика подчинена математике. Досократовский монизм оказывается под ударом. Вместо этого тоталисты строят строго дуалистическое мировоззрение. Вечная душа отделена от тленного тела. Левое полушарие заслоняет и доминирует над правым, если снова рассматривать развитие с точки зрения МакГилкриста. Человеческое существо больше не связано ни с телом, ни с окружающей средой. Человеческое существо, отчужденное от образа своего воплощенного "я", которое видит себя как постоянно воспаленный, внутренний очаг конфликта вместо гармоничного целого, легко превращается из воплощения членов племени в изолированного крестьянина, раба на полях и пастбищах, постоянно ищущего какого-то абстрактного исцеления через тяжелый труд. Важно понимать, что отчуждение служит определенной цели и что оно порождает идентичность, которая порождает экстенсивное наслаждение без удовольствия.

Тотализм движим мифом о самопожертвовании, либидинальной связью с ненавистью к себе. Самое замечательное в тотализме то, что он впервые в истории отрицает чувство человека, что целое больше, чем сумма различных составляющих его частей. Тотализм появляется вместе с редукционизмом в качестве своего верного помощника. Целое, согласно редукционизму, всегда можно разложить на все более мелкие составляющие без ущерба для психического веса и ценности явления. Так, человеческое тело можно свести лишь к частям тела; само тело, по мнению тоталистов, не имеет ценности как эмерджентный феномен. Поэтому Платон может утверждать, что тело неадекватно для определения человека. Он выбирает из людей то, что возникает как несомненный излишек при соединении различных компонентов, и превращает это в отдельную величину с уникальными и, очевидно, полностью фиктивными свойствами: душу. Если части тела не могут говорить или мыслить сами по себе, в то время как тело как целое и единое целое говорит и мыслит, речь должна идти о вкладе извне. Именно эта душа, привнесенная извне, а не возникающее тело, говорит и мыслит. После этого маневра Платон возвращается к телу. Тот факт, что вообще существует чувство или мысль в сочетании со статусом всего тела как - фактически - целого тела, доказывает, согласно этой линии аргументации, существование души.

Редукционизм основан на тавтологических круговых рассуждениях, а не на научном познании. Но его притягательность огромна, и на протяжении всего XX века многие верующие тоталисты упорно пытаются взвесить душу, чтобы таким образом установить, что она представляет собой физиологический излишек, который в каком-то существенном смысле можно отличить от тела, например, бросая умирающих людей на промышленные весы, где несколько граммов выдыхаемого воздуха, исчезающего из легких в момент смерти, немедленно интерпретируются как научное доказательство существования души. Редукционизм также позволяет тоталистам атомизировать существование, разделить его на части и рассортировать мир на изолированные единицы, которые, естественно, всеми силами пытаются одомашнить и контролировать с помощью постоянно продолжающегося и все более далеко идущего морализаторства. У тотализма есть грозное оружие в этом деле, а именно важнейший побочный продукт письменного языка - закон.

Когда редукционистский взгляд на человека утвердился, тоталисты возвращаются к человеку с законом в руках и обвиняют душу в том, что она не может обуздать тело. Потому что закон требует разделения внутри обвиняемого на того, кто подчиняется закону, и того, кто его нарушает, чтобы та часть, которая подчиняется закону, могла быть усовершенствована и отшлифована в тюрьмах и клиниках, а та, которая нарушает закон, могла быть отброшена и, надеемся, даже исправлена. Поэтому платоновский дуализм как нельзя лучше подходит для развивающейся юриспруденции. Душа превращается в то, что подчиняется закону, тело - в то, что его нарушает. Таким образом, сама душа никогда не виновна ни в каком преступном деянии, она лишь виновна в различных грехах бездействия. Следовательно, закон осуждает душу, потому что ей не удается обуздать и укротить тело так же успешно и убедительно, как закон и его хозяева обуздывают и укрощают обвиняемого преступника.