Сущность христианства

Но затем следует отрицание воды. Значение крещения не в естественной силе воды, но скорее в сверхъестественной, всемогущей силе слова Божьего, которое установило воду для таинства, и чрез посредство ее оно сверхъестественным, чудесным образом сообщается человеку, хотя оно могло бы избрать также иное вещество, чтобы произвести то же действие. Так, например, Лютер говорит: «Пойми, что отличие воды крещения от всякой другой воды исходит не из естественной сущности, а из присоединения к воде чего-то благородного. Ибо сам Господь вкладывает в нее свою славу, силу и мощь… кака учил о том и св. Августин: accedat verbum ad elementum et fit sacramentum». (Полный катехизис). «Крестите их во имя Отца и т. д. Вне этих слов вода остается простой водою… Кто же захочет крещения во имя Отца, Сына и св. Духа считать простой водою? Разве мы не видим, чем приправляет Бог эту воду? Если бросить сахар в воду, то это будет уже не вода, а сахарный раствор или что иное. Зачем же мы будем отделять здесь слово от воды и утверждать, что это простая вода, как будто слово Божие, даже сам Бог не соприсутствует в этой воде… Поэтому крещение есть вода, уничтожающая грех, смерть и всякое несчастье и помогающая нам обресть небо и вечную жизнь. Она стала сладкой, ароматичной и целительной водой, ибо сам Бог присутствует в ней». Лютер. (Ч. XVI, стр. 105).

Что сказано о воде в крещении, которое есть ничто без воды, хотя вода сама по себе и безразлична, то же самое можно сказать и о вине и хлебе в евхаристии, даже у католиков, где субстанция хлеба и вина преобразуется силою Всемогущего. «Акциденции причащения содержат Христа, доколе в них есть смесь, при которой субстанция хлеба и вина сохраняется в естественном виде; напротив, если происходит ее порча, так что субстанция хлеба и вина уже не остается в своем естественном виде, то в них уже не содержится и Христос». Тheol. Schol. (Мецгер 1. с. р. 292). Это значит: доколе хлеб остается хлебом, дотоле он является телом; если исчезает хлеб, то исчезает и тело. Поэтому необходимо достаточное количество хлеба, по крайней мере, такое, чтобы можно было опознать хлеб, как хлеб, и освятить его. (Там же, стр. 284). Впрочем, католическое пресуществление, «действительное, физическое превращение хлеба в тело Христово» есть лишь последовательное продолжение чудес ветхого и нового заветов. Исходя из превращения воды в вино, посоха в змия, скалы в озеро воды и камня в источник вод (Псалом 113), исходя из этих библейских пресуществлений, католики объясняют и обосновывают превращение хлеба в тело. Кого не смущают эти превращения, тот не имеет ни права, ни основания отвергать и это превращение. Протестантское учение о причащении не менее противоречит разуму, чем католическое. «Причаститься тела Христова можно двояким образом, духовно или телесно. И это телесное причастие не может быть ни видимым, ни о с я з а е м ы м (т. е. не может быть телесным), иначе хлеб не остался бы хлебом. Но с другой стороны хлеб не может быть и простым хлебом; иначе это было бы причащением хлеба, а не тела Христова. Поэтому в преломленном хлебе должно действительно телесно присутствовать и тело Христово, хотя и невидимо» (т. е. бестелесно). Лютер. (Ч. XIX, стр. 203). Протестант не объясняет, каким образом хлеб может стать плотью, а вино кровью Христовой. «Мы на том стоим, веруем и учим, что в причащении мы действительно но и телесно вкушаем тело Христово. Но как это происходит. или как Христос присутствует в хлебе, мы не знаем и знать не должны». Он же. (Там же, стр. 393). «Кто хочет быть христианином, не должен спрашивать, подобно нашим мечтателям и мятежникам, каким образом хлеб может стать телом Христовым, а вино его кровью». Он же (Ч. XVI, стр. 220). «Если мы придерживаемся учения о присутствии тела Христова, то к чему еще спрашивать, как это происходит?» Меланхтон. Поэтому протестанты, также как и католики, прибегали к всемогуществу, источнику всех противоречащих разуму представлений. (Concord summ. Beg. Art. 3. Negat. 13. См. также у Лютера, например, Ч XIX, стр. 400).

Драгоценный, поистине несравнимый и в тоже время крайне поучительный пример теологической непостижимостии сверхъестественности представляет делаемое в причастии (Konkordienbuch summ. Beg. Art. 7) различие между устным и телесным или естественным моментом.