Суррогат

Но это только разожгло преступницу. Тем временем вода смыла с тела Кристины все мыло. Кристина смогла более-менее видеть ту, которая внутренне потеряла всякий женский облик! Молодая, красивая, чуть старше ее! Именно та, которой Кристина подавала горячее питье! Именно та, которая тогда домогалась ее! Женщина с обвисшими грудями тискала все ее тело. Кристина взглянула ей в глаза. Она увидела, что та смотрит на нее уже не с любовью, а в приступе накатившего оргазма. Уголовница тяжело дышала, повторяя:

– Ты моя, ты моя!

Тут Кристина, изловчившись, оттолкнула от себя преступницу и крикнула:

– Уйди!

И вот тут женщина поскользнулась. Упав, она так сильно ударилась головой о край ванны что, потеряв сознание, ушла под воду. Вода в ванной стала окрашиваться красным цветом. Кристина, не помня себя, не зная, что делает, кинулась на нее. Покончив со своей истязательницей, трясясь как осиновый лист, она вылезла из ванной. Она завернулась в полотенце. Зуб на зуб не попадал у нее. Она вошла в холл. То, что предстало ее взору, заставило ее затрястись еще больше. Распростертые тела, кровь. Уголовницы попросту не рассчитали сил. Все они были застрелены. Но погибла и вся охрана. Которую зарезали, какую задушили, а какую и прикладом убили. Но одна из охранниц была еще жива, когда Кристина подошла к ней. Пуля угодила ей под сердце. Охранница повернула к ней голову, что-то хотела сказать, но не смогла. Рот ее заполнила кровь, и она умерла. От всего пережитого у Кристины помутился рассудок. Сколько бед и несчастий принесла эта чудовищная секретная лаборатория – роддом для производства иммуноандроидов. Кристина шла тихо по пустому окровавленному помещению, полному трупов, перешагивая через них, и тихонько пела. Пела какую-то странную песню. Песню смерти. И она эхом отзывалась в наступившей мертвой тишине. Она шла между лежащими на полу телами. Пройдя по всему зданию, она попала в холодный темный закуток. Там лежали посиневшие голые женские трупы, которые не успели кремировать. Потом Кристина замолчала и запела колыбельную, ту, которую пела ей мама в детстве. Она пела эту колыбельную тем, кто в ней уже не нуждался, тем, кто уже никогда не проснется, тем, кто заснул мертвым сном. Так она шла и шла по опустевшему зданию и зашла в ту комнату, в какую нельзя было никому заходить. Вдруг она решила взять на себя роль врача. А вдруг она поможет тем, кто лежит там? Она открыла шкаф. В нем лежало множество шприцов и стояли бутыли с прозрачной жидкостью.

Действие восемьдесят четвертое

Долго Остерна искать не пришлось. Он с Ричардом находился в своем номере. Женщины вежливо постучались.

– Можно к вам?

– Да, входите! – ответил Остерн. – Чем обязаны столь желанным и красивым гостьям?

Но, увидев суровость в глазах Анны, потупился. Анна взглянула на Ричарда. Тот сидел, отвернувшись.

– А вы не только насильник, к тому же и невежливый! – произнесла Анна. Остерн усмехнулся, глядя на Ричарда.

– Просто у нас с ним была беседа, так сказать, с глазу на глаз!

– Ага! – произнесла Анна. – Значит, даже так! Ну, и каков результат?!

– Как говорится, налицо! – отрапортовал Остерн и, взяв за руку Ричарда, резким движением повернул его лицом к женщинам. – Ну! Каков, а?!

Под глазом Ричарда красовался здоровенный синяк.

– Нечего сказать! Хорош красавец! – взглянув на Ричарда, произнесла Анна.

– А ему идет! – не скрывая иронии, добавила Лия.

– Ууу! – засмущалась Стэлка, показывая пальчиком на лицо Ричарда.

– Вот так Стэлка! – подняла на руки Стэлку Анна. – Учись! Как надо поступать с плохими, нехорошими дядями! Но и вы, Остерн, далеко не в стороне от моего праведного гнева.

И Анна поведала о своем сновидении. Остерн сел, опустив голову. Он не в силах был смотреть в глаза Анны, Лии и даже Стэлки. Анна обвиняла его в том, чего он даже пока еще и не сделал.

– Откуда вы это знаете? – оправдывался он. – Я этого ничего не знаю. Зачем меня обвинять в том, чего я не совершал?

– Да, конечно! Это вы самые умные! Если бы вы только знали, до какого состояния вы доведете людей вашими теориями. Да, мне это было показано! И я говорю вам…

– Да не знал я ничего! – оборвал ее Остерн. – Не знал! Не ведал! Моя идея только в теории движения! Выход на алгоритм построения программы движения! Но иммуников мы выпускали уже все вместе! Но чтобы все это привело к такой катастрофе – не знал!

Остерн закрыл лицо руками. Ему было стыдно и больно. Теперь и он ничем не отличался от Ричарда. Ричард даже позабыл, что у него синяк под глазом, и с ехидством заулыбался, глядя на Остерна. Анна хотела было что-то сказать Ричарду в ответ на его мерзкую улыбку, но в это время зазвонил телефон. Остерн взял трубку.

– Алло! Я вас слушаю!

Вдруг лицо у него изменилось от изумления. Машинально он провел рукой по своим седым волосам, которые не скрывали плешь на голове. Остерн положил трубку.

– Не может быть, – произнес он, а потом добавил: – Нас ожидает Рудольф.

Действие восемьдесят пятое

Выйдя из номера, вся компания направилась прямиком к лифту.