Суррогат

С тех пор как Остерн и Ричард оставили работу в родильном доме, пусть даже временно, дела там шли все хуже и хуже. Женщин там оставалось немного. Их продолжали содержать, так как отпустить не могли. Несколько сестер ухаживали за ними. Положение было безвыходным. Что-то надо было делать. Неясная догадка о том, что от них совсем могут избавиться в любую минуту, привела женщин к сговору. Они поняли, что их надзирателей останавливает лишь отсутствие команды сверху. И тогда они сделали выбор – лучше погибнуть, но на свободе, чем жить, дожидаясь неизвестно чего. Среди медсестер была одна особо впечатлительная особа. Она была молода, красива и очень жалела этих женщин. Звали ее Кристина.

– Не скули, им все равно подыхать здесь как крысам! – заявила ей как-то раз ее коллега.

– Но ведь они тоже люди! – ответила Кристина. – Или на это вам наплевать?

– Ой, да ладно! Пойдем, скоро им жрать готовить! – буркнула в ответ коллега. Кристина видела, как готовят пищу этим женщинам. Да, женщин содержали там действительно только потому, что пока еще не поступала команда от Ричарда или Остерна об их полной ликвидации. Но Остерн по своему внутреннему складу все-таки был человеком. Такую безжалостную команду мог дать только Ричард. Однако ему как раз было все равно. Поэтому команды не было – приходилось содержать. Так шли дни. Женщины уже давно обращали внимание на Кристину. Они с вожделением смотрели на нее, когда она проходила мимо. Да, они тоже были молоды и красивы. Однажды одной из них, когда та простудилась, она принесла горячее питье. Поставила на столик и хотела уже уйти, но женщина остановила ее.

– Подожди, – произнесла она. – Подойди поближе.

Кристина подошла. Как мило и нежно выглядела она в белом халате. Лежащая на койке молодая красивая женщина подняла руку и вдруг погладила Кристине ногу выше колена. Кристина отпрянула.

– Что вы делаете? – пролепетала она.

– Да ладно тебе, расслабься, – ответила в ответ женщина. – Любовь и между нами возможна.

Кристина не могла это вынести. Она отпрянула и убежала прочь от этой женщины. Запершись в ординаторской, еще долго не могла прийти в себя. Ощущения от прикосновения никак не проходили и вызывали отвращение. В следующие дни она опасалась подходить к той койке. Бедная, она даже не подозревала, что ее все хотят. И вот пришел день, когда тех мужчин, которые охраняли родильный дом, сменили женщины. Причем их было не так много. Посчитали, что этого вполне хватит. Заключенные поняли, что их час пробил. Они были злы. Злость придала им большие силы. Первым делом они захватили линии связи, затем перебили весь медперсонал, в том числе двоих мужчин. Все это они делали на редкость дерзко и тихо. Настала очередь и охраны. А в это самое время ничего не подозревающая Кристина принимала душ. Конечно, она ничего не слышала. Она стояла в ванной, наполовину наполненной водой. Уголовницы знали, что охрана вооружена, и поэтому готовили план. Они настолько были поглощены этим, что даже не заметили, как одна из них отделилась от общей компании и, прикрываясь всеобщей сумятицей, просто незаметно отошла от них. Как только она скрылась из поля зрения, тут же схватилась за низ живота и присела на корточки. Нет, она не была больна и это был не приступ боли. Это был приступ возникшей к Кристине любовной страсти. Она оглядела всех перебитых женщин медперсонала и не нашла среди них Кристину. Значит, она жива! Где она? Уголовница прислушалась. Тишина. В ординаторской никого нет, значит, проверить душ. И она не ошиблась. Дверь в душевую была заперта, и из нее доносился шум льющейся из душа воды. Кто там мог быть? Уголовница не стала гадать. С помощью штык-ножа, взятого у убитого ею конвоира и прихваченного с собой, она открыла дверь. Намыленная с головы до ног, Кристина ничего не видела и не слышала. Она стояла в ванной за полиэтиленовой занавеской. Она даже не подозревала, что вся охрана перебита и что она осталась одна. А уголовницу тянула к Кристине страсть. Эта уголовница была молодой и сильной, а потому, разжигаемая изнутри этой страстью, она была в предчувствии желания. Раздевшись догола и проведя руками по грудям, она резким рывком отодвинула занавеску. Перед ней открылось прекрасное тело девушки. Кристина испугалась так, как, наверное, ни разу в жизни не боялась. Тем более намыленная, она и разглядеть толком не могла ничего. Только понимала одно: что оказалась во власти насильницы. А уголовница нагло шагнула к ней в ванну и стала с силой ласкать ее тело. Кристина закричала.

– Что ты орешь, дура! – заговорила уголовница. – Никто тебя не слышит. Мы одни. Ну, давай, давай же! Я тебя хочу! Я тебя всегда хотела, и сейчас ты моя!

Кристина опять в ответ закричала и умоляюще просила:

– Что тебе надо? Отпусти!