Суррогат

И Семен продолжил игру с дочерью. Анна между тем хлопотала у плиты. Так потянулись часы ожидания.

Действие сто третье

Ясная солнечная погода представила во всех ярких красках непроходимую топь. Не было ни зловещего тумана, поглощающего пространство, ни чего-либо другого, что заставляет содрогнуться, глядя на болото. Яркий зеленый мох ковром устилал пространство, да чахлые деревья, которым «посчастливилось» расти здесь. У Палыча и Алексея топориков не было, шестов неоткуда было взять, поэтому подобрали какие-то длинные палки и стали пробираться через болото. Топь чуть выше колен позволяла идти, но вопрос – куда? В какую сторону? Погоня за преступником обернулась вот таким приключением для обоих.

– Палыч, – двигаясь по тропинке, говорил Алексей, – ну, здесь-то его явно нет.

– Его нет, это точно, – заметил Палыч. – А мы здесь. И нам надо выбираться отсюда.

– Да какого, спрашивается, хрена мы сюда забрели? – возмутился Алексей.

– Да такого, что и сам не знаю, – ответил Палыч. – Слушай, я и сам не рад. Думаешь, мне это доставляет массу удовольствия? Задача одна – выбраться.

Так они и шли. За ними оставался длинный след нарушенного мха. Палыч шел аккуратно, как мог, нащупывая хоть какую твердь под ногами. Шли долго, наконец под ногами стало становиться все тверже.

– Леха! – Палыч обернулся к Алексею. – Кажись, выходим. Вот так!

И действительно, они стали выбираться из топи. Первый выбрался Палыч.

– Ух! Хорошо! Леха! Давай быстрее, да костерок разведем, погреемся!

И Палыч, едва выбравшись из болота, принялся собирать сухие ветви деревьев. Ветки ломались хорошо, и Палыч, невольно увлекшись, не заметил, как случилась беда. Алексей, поддавшись на призыв Палыча поскорее выбираться из болота, действительно поспешил. Болота не прощают ошибок. Он оступился и соскользнул с тропинки. Провалившись по грудь в болото, он даже сначала не смог осознать, что произошло. А когда понял, ужас охватил его!

– Палыч! – заорал он.

У Палыча внутри все «опустилось», когда он увидел Алексея в плену болота.

– Леха! Я сейчас! – заорал Палыч, бросив хворост, и кинулся к нему. – Лешенька, дорогой, я здесь! Хватай ветку!

Палыч наклонил ему ветвь одиноко росшего здесь же дерева. Алексей ухватился было, но она выскользнула из его рук.

– Леша, тока не шевелись! – Палыч наклонил ее еще раз, и тот же «успех». Наконец Алексей ухватил ветку попрочнее, но она вдруг как бы отошла от ствола самого деревца. Наводопелые волокна не выдержали нагрузки и разошлись. Алексей при этом увяз еще глубже.

– Палыч! Дна нет! – заорал он. Палыч действовал на «автопилоте». Недолго думая, он протянул Алексею руку. Алексей кое-как сумел схватить ее, но удержать скользкую руку Алексея, Палыч не смог.

– На автомат упрись! – скомандовал Палыч. Алексей кое-как вытащил автомат стволом вперед из трясины и оперся на него. Только на два спичечных коробка Алексей приподнялся из болота. Тогда Алексей вообще снял его и бросил к ногам Палыча. А это заставило его погрузиться еще глубже. По шею Алексей увяз в болоте. У Палыча выступили огромные капли пота на лбу. Алексей погибал на его глазах. И веревки никакой не было. И вдруг Палыча осенило. В одно мгновение он сбросил с себя амуницию. Скинул сапоги и в одно мгновение остался в одних трусах.

– А ну держи, мать твою! – заорал он Алексею. Алексей вцепился руками в брючину.

– Обвяжи вокруг себя и сделай узлом! – крикнул Палыч. – Скорее, твою мать!

Алексей, оставаясь на поверхности, только теперь уже головой, кое-как проделал эту операцию.

– Палыч! А по шву не порвется? – спросила его голова, торчащая из болота.

– Не успеет, – ответил Палыч. – Ну, держись, штаны крепкие!

Но после этих его слов голова Алексея исчезла. Палыч, нервы которого были как сталь, в этот раз оказались натянутыми до предела струнами. Упершись ногами в зыбкую землю, Палыч начал вытягивать Алексея из поглотившего его с головой болота. Время шло на секунды. Палыч скрежетал зубами, но тянул и тянул. Шов временно казался надежным, поэтому Палыч тянул не рывком, а медленно. О, как не хотелось отдавать болото свою жертву. Наконец из его гнилых недр появилась голова, вернее, ком болотного ила, но нетрудно было догадаться, что это голова Алексея. Затем его рука. Под подмышку освободившейся руки Палыч просунул вторую брючину и потянул, собрав все силы, теперь не боясь за шов. Наконец Палыч вытянул Алексея из трясины. Смертельная схватка с топью осталась позади. Дрожа всем телом и от холода, и от перенесенного смертельного страха, Алексей кое-как выбрался. Палыч лежал на спине и тяжело дышал.

– Палыч, сукин ты сын, – отплевываясь и дыша с перебоями, еле проговорил Алексей. – Я же теперь тебе жизнью обязан.

Палыч посмотрел на Алексея, у которого был весьма жалкий вид, и промолчал в ответ. Палыч сам отходил от стресса. Он чуть было не потерял Алексея.

– А штаны-то твои ничего, а, Палыч! – проговорил Алексей, садясь рядом и рассматривая их, держа в руках. – Ты вот что, как придем, ты мне их подари на память.

Тут Палыч присел и, глядя на Алексея с усталой горькой ухмылкой, произнес: