Страсть и надежда

Сегодня Антон пришел с радостной новостью — он договорился с Баро насчет выставки, не сразу, но все же договорился! Хотя, конечно, пришлось попотеть.

Баро нынче злой и неуступчивый. Но и он сломался.

Антон был так искренне, так беззаветно счастлив, что… что… Ну, в общем, очень хороший был он с утра. И потом тоже носился, как преданный щенок, по мастерской, выбирая картины: "Эта! Нет, эта! Нет, эта! Нет, все вместе!". Свете было так хорошо. Она даже подумала, что, наверно, именно это и есть то счастье, о котором все мечтают.

А тут пришла подружка и мигом разрушила все, фактически прогнала человека, который столько сделал для нее.

— Антон, ты извини, что так получилось, — сказала Света на прощанье.

— Да нет, что ты! — благородно ответил Антон. — Я же понимаю: подруга — это святое! Ты мне скажи, где лучше картины повесить? Там в холле есть такой закуток. Думаю, там.

— О, да! Отличная идея.

— Вот и хорошо, ну я пойду!

— Антон, ты извини, ладно?

— Ну что ты, перестань, не за что. Пока! Увидимся. Вернувшись на кухню, Света встала, руки — в боки:

— Ну и чем он тебя не устраивает, что ты его так выпроводила из моего дома?

Кармелита горько спросила:

— А ты что, действительно ничего не знаешь?

— О чем?

— О побеге об этом… А, ну, конечно, этот же, — кивнула в сторону ушедшего Антона. — Тебе ничего не рассказал!

— Почему не рассказал? Я все знаю. Антон ни в чем не виноват. Он хотел как лучше.

— Да что ты говоришь? Как лучше? Так вот, в ночь нашего побега за мной приехал Антон. И знаешь, что он мне сказал?

— Нет.

— Что Максим ему меня уступил.

— Что??? Это ерунда! Это правда ерунда! Мы с Максимом прождали тебя всю ночь, а ты не пришла!

— Не пришла, потому что за мной приехал Антон по договоренности с Максимом.

— Зачем? Зачем ему это?

— Чтобы провести со мной ночь, а за это Максима опять бы приняли на работу!

— Подруга, это ерунда! Полная ерунда.

— Я тоже думаю, что ерунда, но не полная. Что-то там у них закрутилось нехорошее. Вот только что, не знаю. Да и не хочу знать. Не хочу вычислять, кто из них больший подлец, кто меньший…

— Кармелита, да никто из них не подлец. Я же говорю, мы с Максимом ждали тебя. А Антон оказался хитрее. Просчитал дальше — реакцию твоего отца и всех ваших… И… и… И решил помешать нам, чтобы спасти всех нас.

Понимаешь, я знаю Антона, он не мог наговорить всего того, что ты сказала!

Наверно, вы не поняли друг друга. Он просто хотел предотвратить ваш побег…

— Нет, Светочка, там все было понятно, очень даже понятно. Да я никогда в жизни не слышала таких гадостей, как в ту ночь от твоего Антона. Он — законченный подлец. А Максим — не законченный, но тоже подлец. Когда он одумался и понял, что все потеряно, то от отчаяния решил подстрелить Миро.

— Что? Максим стрелял в Миро?..

— Да. И это все после той ночи, когда он узнал, что я выхожу за Миро.

— Так ты все же выходишь за Миро?

— Не знаю. Я теперь даже не знаю, выживет ли он.

— А тебе не кажется, подруга, что ты сама предала Максима? Разберись для начала с двумя своими женихами.

— Да уж лучше двое, чем один такой урод, как Антон.

— Остановись, Кармелита! Я не понимаю зачем, но ты планомерно ссоришь меня с Антоном! Зачем ты мне о нем такое говоришь? Он не мог сделать такого!

Ты понимаешь? Я его знаю! Зачем ему…

— Все! Совет вам да любовь с этим!.. Кармелита ушла.

— Ну и катись! — крикнула Света вдогонку. Вот и поговорили.

Глава 19

Жизнь идет и развивается не по Марксу, Гегелю или Канту, а исключительно по Палычу. Все, что он наговорил, все сбывается. Вот уж Максим и в тюрьму попал.

Кстати, Палыч, наверно, в котельной волнуется, что Макс на ночь не пришел. Хотя нет, вряд ли. Максим уходя сказал: "Палыч, ты это, не очень-то на меня внимание обращай. Жизнь у меня теперь вольная, безработная. В общем, ты ложись спать, меня не жди!"

"Это правильно, — ответил Палыч. — Я в молодости, когда совсем хреново становилось, тоже норой в загул ударялся, чтоб совсем с ума не сойти. Только смотри, аккуратно с этим делом обращайся. А то, сам понимаешь: с горы прыгать проще, чем на нее запрыгивать".

Ну вот и допрыгался…

Следователь Бочарников никогда не был замечен в антицыганских настроениях. Но в последнее время, после того как под Управском обосновался табор, он уже изрядно устал от этого неспокойного, горячего народа.

И что интересно, каждый раз у них что-нибудь новое случается.

То цыганку Рубину в воровстве обвинили (старушка, кстати, очень симпатичной оказалось и с ребенком все ему правильно нагадала). То, как он потом прослышал, ее же чуть было кто-то не отравил.

То Максима Орлова кто-то порезал (не исключено, кстати, что цыган Миро Милехин). То в самого Миро кто-то стрелял (не исключено, и даже очень вероятно, что тот самый Максим Орлов).

В общем, карусель какая-то непонятная. Как в анекдоте. То ли он украл, то ли у него украли. Но осадочек, осадочек неприятный остался…

— Ну здравствуй, Максим Орлов! — сказал следователь Андрей Александрович Бочарников.

— Здравствуйте, — равнодушно ответил Максим.