Страсть и надежда

С Зарецким встретились в городе, в маленьком безымянном баре.

Разговор насчет помещения для светкиного вернисажа получался очень нелегкий. Тот был не груб, но хмур и никак не давал согласия. Антон уж и так подходил, и этак. Но все впустую.

— Хорошо, господин Зарецкий, — подвел итог Антон. — Давайте мы с этой идеей, как говорится, ночь переспим, а завтра… Ну, завтра я к вам приеду.

И, надеюсь, мы все решим.

Тут Баро вообще смутился как-то не по-баронски. Ну как объяснишь этому парню, какой он зарок дал. И с этой выставкой глупо получается. Неправильно.

Астахов может подумать, что он против него что-то худое замышляет.

И тогда Баро заговорил совсем иначе, по-человечески:

— Антон, ты не обижайся. Но тут у нас обстоятельства так плохо складываются, что сейчас не до этого. Совсем не до этого.

— Я все понимаю. Бизнес! Вы решайте свои проблемы. А через несколько деньков я к вам приеду с развернутым проектом…

Ну вот опять — "приеду". Да как же ему объяснишь… А-а, надо правду говорить, чего там прятаться?

— И со своими проектами ко мне не приезжай, — и опять как-то обидно получается, не по-партнерски. — Ты лучше позвони…

Антон посмотрел на Баро подозрительно: зачем он крутит что-то непонятное.

— Только ты опять же не обижайся. У нас тут произошло… В общем, пока это все не закончится и не прояснится, — "это все" сказано было с большой болью. — Я поклялся, что ни один гаджо не переступит порог моего дома.

— Я, наверное, что-то не так сказал или сделал? — недоуменно спросил Антон.

— Нет, не переживай. Дело не в тебе. Это твой большой друг Максим Орлов все тебе объяснит, если только тебя к нему пропустят.

— Подождите, а что Максим?.. Он в больнице?

— Нет, в больнице не он. А Максим в тюрьме…

Больше Баро ничего не хотел говорить на эту тему, поэтому распрощались быстро.

И Антон попытался понять, что же все это значит. Но на этот раз его блестящая догадливость, так ярко проявившаяся в истории с побегом, дала сбой. И лишь одна ясная мысль посетила его: "Надо встретиться с Форсом, посоветоваться…"

* * *

Кармелита окончательно запуталась в своих чувствах, забилась в них, как мушка в клейкой паутине. Сердце, что с ним ни делай, как ни убеждай, тянется к Максиму. Душа болит за раненого Миро, а голова раскалывается от полного непонимания, что происходит и что делать.

Может, к Светке съездить? Подруга все-таки. Разговор с ней — лучшее лекарство… Только бы на Форса там не напороться. Уж очень не хотелось с ним фальшиво раскланиваться.

Света быстро открыла дверь. И было в ней что-то особенное — радостная искорка какая-то. Царапнула Кармелиту обида да зависть — вот кому-то хорошо, кто-то радуется. А она уж и забыла это чувство… Но тут же одернула себя.

Как не стыдно — подружке завидовать в том, что у нее что-то хорошее случилось!

А Света пригласила ее войти, проводила в дом, но почему-то не в студию-мастерскую, где они обычно сидели, а на кухню. По дороге подначивала:

— Боже мой, кто же к нам явился!? Удивительно, как нашли время.

И Кармелита поняла, что Света совсем не знает, о том, что случилось вчера. И не хочется ей говорить об этом. Все это еще раз переживать — не нужно.

— Ну ладно-ладно, хватит! Ты-то сама куда пропала? Тоже мне, подруга!

Знаешь, как ты мне сейчас нужна?!

— Это я пропала? Я не пропала! Я — вот. Я не прячусь, я, между прочим, у тебя дома в гостях побывала. Но меня даже на порог не пустили!

— Как не пустили? — Кармелита не на шутку разозлилась — ох, уж этот отец, чего придумал — Светку к ней не пропускать.

А Света начала снова переживать ту, уже почти забытую, обиду.

— Очень просто! Дверь перед моим носом закрыли! Вот такой приемчик горячий. После стольких лет верной дружбы!

— Свет, ты прости. Прости, я правда не знала…

Ну вот, обиду удалось погасить. И Кармелита почувствовала, что нет больше сил держать в себе вое, что произошло, и все, что она надумала за вчерашний день.

— Слушай, Света! А ты знаешь, что произошло… И тут на кухню заглянул Антон с картиной. Она заслонила ему весь обзор, и он не увидел, что Света не одна.

— Свет! Слышь, знаешь, мне еще вот эта картина очень понравилась!

Поставил картину на пол, заметил Кармелиту и осекся.

— Оп-па! Здрасьте!

Лицо Кармелиты мгновенно окаменело. А глаза просто запылали ненавистью;

— Что он здесь делает?

Света поразилась такой перемене. Она не знала, как реагировать, и, чтобы хоть немного выиграть время, переспросила:

— В каком смысле "что он здесь делает"? Кармелита промолчала, будто не смогла раскрыть рот из-за брезгливой гримасы, что свела ее лицо.

Антон же, напротив, очень мило, по-домашнему сказал:

— Света, твоя подруга, наверно, расстроена из-за того, что я могу помешать вашей милой девичьей болтовне…

Кармелита бросила на него быстрый, злой, проклинающий взгляд.

— О-о!.. Какие глазищи! — шутливо испугался Антон. — Только ты ими меня так уж не пугай, а то я спать не смогу. Ну ладно, Света, я пойду. Надо еще распорядиться по поводу выставки. Я еще возьму кое-что из отобранного…

— Да, Антон, конечно! — Свете было ужасно неудобно перед ним.