Страсть

Их должно было соединять что-то более глубокое. Но Люсинда склонилась над клавесином, написала записочку на клочке бумаги, выпрямившись, сложила ее пополам и сунула в руки Люс.

– Я не расскажу о твоей наглости миссис Констанс, – сказала она, устремив высокомерный взгляд на Люс, – если ты отдашь эту записку мистеру Григори. Не упусти свой шанс остаться на этой работе.

Уже секунду спустя ее белый силуэт скользил по коридору, вниз по лестнице, назад на вечеринку.

Люс развернула записку.

Уважаемый мистер Григори!

С того дня как мы столкнулись у портного, я не могу перестать о вас думать. Встретитесь ли вы со мной в беседке сегодня вечером в девять часов? Я буду ждать.

Вечно ваша

Люсинда Биско

Люс разорвала письмо на мелкие клочки и кинула их в огонь камина. Если она никогда не передаст Дэниелу эту записку, Люсинда останется одна в застекленной беседке. Люс могла бы пойти туда и подождать ее, чтобы попытаться снова предупредить.

Она выбежала в коридор, резко завернула за угол к лестнице для слуг, ведущей вниз, на кухню. Она пробежала мимо поваров, пекарей и Генриетты.

– Из-за тебя у нас обеих неприятности, Миртл! – крикнула девушка вслед Люс, но та уже выскочила за дверь.

Она бежала, и ее лицо овевал прохладный и сухой вечерний воздух. Было почти девять часов, но солнце все еще садилось за рощей в западной части поместья. Она неслась по розоватой дорожке мимо заросшего сада, наполненного головокружительным сладким запахом роз, мимо лабиринта из живой изгороди.

Ее взгляд упал на то место, где она выскочила из вестника в эту жизнь. Шаги громко отдавались на дорожке, ведущей к пустой застекленной беседке. Люс остановилась рядом с ней, когда кто-то схватил ее за руку.

Она развернулась.

И оказалась нос к носу с Дэниелом.

Легкий ветерок сдувал светлые волосы ему на лоб. Одетый в официальный черный костюм с золотой цепочкой от часов и маленьким белым пионом, приколотым к лацкану, Дэниел был еще красивее, чем в ее памяти. Его чистая кожа сияла в лучах заходящего солнца, на губах играла еле заметная улыбка, а глаза загорелись лиловым при виде ее.

Тихий вздох сорвался с ее губ. Ей до боли хотелось склониться чуть-чуть вперед и прижать свои губы к его. Обвить его руками и ощутить то место на его широких плечах, где разворачивались крылья. Она хотела забыть, зачем сюда пришла, и просто обнять его, просто позволить ему обнимать себя. Словами нельзя было описать, как сильно она скучала по нему.

Но нет. Она здесь ради Люсинды.

Дэниел, ее Дэниел, был далеко отсюда. Было трудно представить, что он сейчас делал или думал. Еще сложнее было представить их воссоединение, когда все это закончится. Но разве не в этом заключалась ее миссия? Узнать достаточно о своем прошлом, чтобы она могла действительно быть с Дэниелом в настоящем?

– Ты не должен здесь быть, – сказала она хелстонскому Дэниелу. Он не мог знать, что хелстонская Люсинда хотела с ним встретиться именно в беседке. Но он был здесь. Словно ничто не могло помешать их встрече – их тянуло друг к другу, несмотря ни на что.

Смех Дэниела был тот самый, к какому привыкла Люс, тот, что она услышала впервые в «Мече и Кресте», когда Дэниел поцеловал ее. Это был именно тот смех, который ей так нравился. Но этот Дэниел на самом деле ее не знал. Он не знал, кем она была, откуда она или что пыталась сделать.

– Тебя тоже не должно быть здесь, – он улыбнулся. – Сначала мы должны станцевать в доме, а позже, когда познакомимся получше, я должен повести тебя на прогулку под луной. Но еще даже солнце не село. А это значит, что танцевать еще долго. – Он протянул руку. – Меня зовут Дэниел Григори.

Он даже не заметил, что на ней была одежда служанки, а не бальное платье, и что вела себя она не как настоящая британская леди. Он только увидел ее, но, как и Люсинда, уже был ослеплен любовью.

Когда она взглянула на это все под другим углом, их отношения приобрели странную ясность. Они были чудесны, но трагически недальновидны. Любил ли Дэниел Люсинду, любила ли она его или это просто был бесконечный круговорот, из которого они не могли выбраться?

– Это не я, – печально сказала ему Люс.

Он взял ее за руки, и она растаяла.

– Конечно же это ты, – сказал он. – Это всегда ты.

– Нет, – ответила Люс. – Это нечестно по отношению к ней. Ты ведешь себя нечестно. И кстати, Дэниел, она злобная.

– О ком ты говоришь? – Он выглядел так, словно не мог решить, принимать ее всерьез или рассмеяться.

Краем глаза Люс увидела фигуру в белом, направляющуюся к ним от задней части дома.

Люсинда.

Она шла на встречу с Дэниелом. Чуть раньше времени. В ее записке было указано «в девять часов» – или, по крайней мере, было бы указано, если бы Люс не кинула ее обрывки в огонь.

Сердце Люс заколотилось. Нельзя, чтобы ее поймали тут, когда придет Люсинда. И все же она не могла оставить Дэниела так быстро.