Стаб

— Молчи, — повторил Рэймс, и я почувствовал укол страха. — Я по себе знаю, что такое алкоголь, поэтому просто… просто молчи. Только если будет больно…

— Мне не больно, Рэймс. Двигай рукой. Быстрее. Мне совсем не больно.

Он заткнул меня поцелуем и, когда отклонился, сказал, что я его нахрен с ума сведу. Но вообще-то всё было наоборот. Это я напоминал помешанного. Я извивался и кусал губы, а когда стало совсем нестерпимо, сжал свою грудь. Не выдержав такого зрелища, мужчина рявкнул, чтобы я себя не трогал. Нельзя трогать, нельзя говорить…

— Можно мне кончить? — попросил я жалобно.

Голос Рэймса звучал глухо. Он сказал, что когда-нибудь точно убьёт меня, потому что я не смею творить с ним всю эту херню. Врываться в его жизнь, переворачивать её с ног на голову, заставлять его думать только обо мне и делать вид, что это ни черта для меня не значит. Я просто не имею права быть настолько притягательной… желанной… красивой… Это противозаконно, я в курсе?

Да, я отпетый преступник, но не Рэймсу обвинять меня в нарушении законов.

Но не похоже, чтобы его это волновало в тот момент. Его полностью захватила картина женского экстаза, причиной которого был он сам.

Когда я, наконец, добился того, что у него выпрашивал, мне стало очень спокойно… Я даже захотел обнять Рэймса и заснуть, прижимаясь к нему, но тут же передумал. У него же куча дел… Были ещё какие-то причины не задерживать его в этой постели, но я не мог их вспомнить.

Заметив, что я притих, Рэймс вытащил руку из моих штанов, и я благодарно вздохнул.

— Раздень меня.

— Что? — Я просто не узнавал этот голос.

— Я сплю голой.

— Если я сниму с тебя одежду… ты не заснёшь.

Глава 22

Проснулся я всё-таки раздетым. В комнате было темно, что значит, я провалялся в кровати весь день, но никто не стал меня тревожить. Режим, обязанности, учителя? Похоже, я порадовал Рэймса настолько, что он решил дать мне выходной. И опять предоставил свою комнату в моё полное распоряжение.

Возможно, из-за головной боли я не смог вспомнить все подробности этого утра. Но когда я зашёл в ванную, всё встало на свои места. Я обнаружил:

а) свою одежду аккуратно сложенной;

б) следы от поцелуев на теле. Везде.

Я изо всех сил попытался почувствовать сожаление, но — опять же — мне мешала головная боль. Я сожалел лишь о том, что перебрал вчера, поэтому, наскоро приняв душ, я пошёл за лекарством от похмелья. Рачительная «мебель» кроме таблеток сообразила мне ужин, и в итоге мне стало просто непозволительно хорошо. Я чувствовал себя сытым, отдохнувшим — полностью удовлетворённым.

Я решил реанимировать свою совесть, заглянув в кабинет Рэймса. Но всё опять вышло наоборот.

Встретив у закрытой двери нерешительно мявшуюся «мебель» с подносом в руках, я остановился и прислушался. Рэймс с кем-то спорил, и хотя голос он не повышал, тон у него был такой, словно он угрожал кому-то пытками и смертью.

— Он один?

Парень закивал.

— Давай-ка я тебе помогу. — Я забрал поднос из его рук и заметил благодарность во взгляде слуги.

Я зашёл внутрь без стука и поставил поднос с едой на журнальный столик. Рэймс замолчал, слушая собеседника, а я тем временем разглядывал ужин, хотя в отличие от Рэймса не был голоден. Но когда я повернулся, оказалось, что он смотрит не на еду. Судя по отметинам на моей коже, меня он находил тоже очень съедобным.

Перед тем как прервать разговор, Рэймс согласовал отправку новой партии солдат, и я подумал, что никогда прежде слова «огневое взаимодействие» не звучали настолько эротично.

Разглядывая Рэймса, я думал о другом взаимодействии. А ещё о том, почему самый асексуальный мужчина на планете выглядит настолько сексуально. При том, что он явно был не в духе. Не спал уже который день. И, очевидно, был голоден, а я бессовестно крал оливки из его ужина. Я обожал оливки.

— То, что произошло сегодня… — начал решительно Рэймс, собираясь разобраться и с этой проблемой. Его тон не изменился, голос звучал так же жёстко, как и в разговоре с его подчинённым, намекая на то, что дальнейшие слова мне не понравятся.

Поэтому я его перебил:

— Я не помню, что произошло, так что можешь расслабиться. Мы вчера с ребятами выпили лишнего… Прости, ладно? Это был первый и последний раз.

Рэймс уставился на меня так, будто я ему отвесил пощечину.

— Не помнишь?! После того, как…

Но я его снова перебил:

— Шучу. Всё я помню. Ты затащил меня в постель, хотя и видел, что я не в себе. Воспользовался моей беззащитностью, чтобы воплотить в жизнь свои развратные мечты.

— Не только свои. Обвиняешь меня, хотя сама…

— Шучу, — перебил я в очередной раз. — Я не считаю, что ты воспользовался ситуацией. Как бы там ни было, мне понравилось. Поэтому давай на чистоту: как насчёт того, чтобы стать временной заменой Бэлару?

Унизительно. Рэймс прищурился, разглядывая меня с явной ненавистью и с таким же сильным желанием.

— Я получу тебя в любом случае. Тебе решать, как это называть.

— Шучу. Я бы никогда не стала предлагать тебе что-то подобное всерьёз. К тому же, у тебя вряд ли получится его заменить.

— Не переживай, я буду очень стараться.