СССР. Незавершенный проект

Зал воспринял с большой антипатией заявления Шаталина о непосредственной зависимости между частной собственностью, акционерной собственностью и эксплуатацией труда, тем самым «разоблачая» капиталистический характер «социалистической рыночной экономики». Из возникшего в зале шума победителем вышел экономист академик Л. И. Абалкин, то есть Горбачёв дал слово ему: «Первое. Я думаю, что надо исключить из проекта упоминание о частной собственности… и пользоваться понятием индивидуальной трудовой собственности». Но, в конце концов, Абалкин тоже только запутал всё, поскольку, перечисляя различные формы коллективной собственности, назвал её разновидности – «кооперативную, арендную, акционерную и другие». «Таким образом – подвёл итоги Абалкин, – будет трёхступенчатая система: индивидуальная собственность или личная, коллективная и государственная формы. Третье. Я думаю, что надо подчеркнуть вполне определённо положение о недопустимости эксплуатации человека человеком». И хотя Абалкин отметил, что «если собственность бюрократизирована… то эта собственность – не социалистическая», но он считал, что «исключение всех форм частной собственности» зависит от их решения[252]. Кто больше – Горбачёв или Абалкин – заблуждался относительно истинного положения дел, трудно сказать (Шаталин в любом случае должен был неплохо позабавиться на этом пленуме). Мы описали эту ситуацию, потому что она наглядно демонстрирует, что дела решались не на мероприятиях партии, и как мало значило уже тогда, что думает и чего хочет генсек партии или один из самых именитых экономистов[253]. Ведь «индивидуальную собственность» или «акционерную собственность» можно трактовать и как коллективную, и как частную собственность, вот только трактовка зависит от системы, а о самой системе не было непосредственной дискуссии.

В конце концов, для документа, принятого на пленуме в результате дискуссии, нашли формулировку, которая успокоила подавляющее большинство, но которая не выразила истинного хода развития. То есть одновременно высказались за плюралистический подход к собственности, за определяющую роль коллективной собственности, за «дебюрократизацию» государственной собственности, за обобществление, поддержку собственности граждан и групповой собственности, за гармонию планового регулирования и рынка; с другой стороны, подчеркнули, что необходимо включиться в мировой рынок, сделать рубль конвертируемым, развивать рыночные стимуляторы[254]. Речь шла о вещах, несовместимых ни теоретически, ни практически.

Взглянуть на этот процесс позволяют и ранее уже приводившиеся переговоры Горбачёва с венгерскими руководителями. Горбачёв смотрел на венгерские процессы чуть ли не как на образец, когда в начале июля 1988 года он вёл переговоры с венгерской партийной делегацией во главе с Каройем Гросом. Горбачёв и тогда и позднее указывал на то, что целью перестройки является «укрепление социализма», более того, родство советских и венгерских событий он видел как раз в социалистических тенденциях реформ: «Из социалистических стран сегодня ближе всего к усилиям КПСС венгерская практика»[255]. Он «правильно» понимал динамику процесса…

Ни Горбачёв, ни венгерские партийные руководители – в соответствии с восприятием своей миссии реформаторов – не ставили под сомнение правильность «генеральной линии». В марте 1989 года, во время приезда в Москву премьер-министра Миклоша Немета в ходе личных бесед генсек заявил: «Однако самое главное для всех – это поворот к человеку, обновление социалистической системы». Эти секретные документы (кто бы мог подумать, что спустя одно десятилетие они станут доступными?) не оставляют сомнений в искренности Горбачёва. Но и здесь даёт о себе знать поразительное невежество Горбачёва, прежде всего в теоретических проблемах экономики, и особенно в вопросах собственности. Миклош Немет, представляя принятый в Венгрии 5 октября 1988 года закон о компаниях, сказал генсеку о том, что в частном секторе «новый закон допускает компании не более, чем с 500 работающими, но пока таких ещё нет». Горбачёв удивлённо спросил: «Работодатель – частный собственник?» От Немета он получил достаточно ясный ответ, хотя, говоря о трудовой собственности, венгерский премьер на передний план выдвинул «демократические» возможности накопления капитала. А Горбачёв сдачу в аренду земель советских колхозов и совхозов называл «кооперативом в кооперативе», совершенно упустив специфические экономические и социальные проблемы накопления капитала, его последствия[256]. В этот период в Советском Союзе называли «кооперативом» небольшие частные предприятия, действующие по аренде.