СССР. Незавершенный проект

За политическими баталиями маячил главный вопрос смены режима: какой будет судьба государственной собственности? В самой партии дискуссии шли вокруг собственности по трём, переплетающимся друг с другом линиям. Первый аспект: позволительно ли вообще допустить частную собственность в крупных размерах в рамках «социалистической рыночной экономики». Во-вторых, приватизация и вообще перемещение собственности может открыть республиканским элитам путь к расширению самостоятельности и к ликвидации советского центра, в конечном счёте, к разрушению СССР. В-третьих, для советского руководства дискуссии вокруг собственности имели огромное значение в том смысле, что от проблематики перемещения собственности зависела их власть, будущее общественноэкономическое положение высшего государственного и партийного руководства. В свете ныне уже доступных архивных источников можно документально подтвердить, что руководящая элита даже весной 1990 года не понимала во всей полноте властные, политические, экономические и социальные последствия собственной «революции», не понимала того факта, что перестройка – вопреки первоначальным планам – трансформируется в антисоциалистическую смену режима.

Самые острые дебаты связаны с предысторией XXVIII съезда КПСС (хотя сам съезд уже не имел реального значения, процесс распада набирал силу). Пленум ЦК по подготовке партийного съезда и выработке платформы заседал 5–7 февраля 1990 года. Документы пленума однозначно свидетельствуют о том, что платформа ЦК принималась после бурных дискуссий – в прениях было намного больше 100 выступлений. Однако поддерживаемая ЦК платформа «Гуманный и демократический социализм», определяя перспективы развития, не смогла уяснить ни в теоретическом, ни в практическом плане, что развитие в Советском Союзе идёт не в направлении социализма, а на пороге уже восстановление капиталистической системы.

Интересно, что социализм как системная проблема на этом пленуме ЦК была озвучена только в выступлении «главного реформатора» С. С. Шаталина, но и тогда лишь на эмоциональном уровне и в плане редактирования текста. Г. Разумовский зачитал из готовящегося проекта документа следующий абзац, в котором рассматривался вопрос о собственности: «КПСС считает, что современному этапу экономического развития страны не противоречит и наличие индивидуальной трудовой и групповой собственности, в том числе и на средства производства. Использование любой формы собственности должно исключать эксплуатацию человека человеком»[249]. Горбачёв на замечания по поводу этого абзаца прореагировал таким образом, что понятие частной собственности исключается, «потому что многие товарищи из рабочих коллективов, секретари партийных комитетов поставили бы вопрос о том, что в народе, в массах это вызвало бы негативное отношение». Более того, использованная в документе формулировка понравилась Горбачёву именно потому, что она «выражает позицию партии: мы против эксплуатации». Да и вообще по этому вопросу должен высказать свою позицию Верховный Совет в рамках общественного обсуждения. Ставшая чуть ли не легендарной наивность Горбачёва и его неосведомлённость в экономических вопросах, на которую обратили внимание американский президент Буш и его окружение[250] – проявилась в свете следующей реплики Шаталина. Как демократ и главный автор документа, ставшего программным документом смены режима, он носом ткнул Горбачёва в «грязь». Обо всех использованных в связи с коллективной собственностью понятиях (как групповая, кооперативная, коллективная, общественная собственность, собственность граждан) он сказал, что это «абсолютно некорректные» понятия. «Есть понятие – сказал академик Шаталин, – акционерной собственности. И если я и товарищ Горбачёв вдруг покупаем акции, ценные бумаги этого акционерного общества, то, простите, Михаил Сергеевич, мы с Вами начинаем, так сказать, как и все другие, кто захочет купить эти акции, эксплуатировать человека человеком». К чести Шаталина надо сказать, что он был единственным, кто ясно сказал что-то из того, что готовилось в Советском Союзе, прямо говорил о перспективах. Он высказал и особое мнение о включении понятия частной собственности в текст, ссылаясь на то, что этот вопрос однажды уже обсуждался на совещании в ЦК КПСС ведущих экономистов страны 23 октября и 1 ноября 1989 года. «И с Михаилом Сергеевичем даже немножко спорили. И дошли тогда до такого консенсуса: частная собственность – тоже не страшно, но не надо делать из неё программного документа. Правильно я говорю, Михаил Сергеевич?

Горбачёв: Правильно». Затем Шаталин продолжил свою очень ясную аргументацию, вызвавшую чуть ли не скандал: «Если я на своей работе, я никого не эксплуатирую, кроме своих сотрудников. Но если я покупаю акции, я эксплуатирую труд. Если я получаю проценты по вкладам, я тоже частный собственник»[251].